По телу вновь проходит дрожь, и скулы сводит от нервозности. Я хочу немедленно уйти. И хочу остаться.
Парадокс.
Никлаус приподнимает голову и касается губами моей скулы. Губы сухие и безумно горячие. Моё тело деревенеет, хотя внутри всё дрожит. А в голове настоящий хаос противоречивых мыслей.
Он ведь ничего не запомнит. Так какая разница, как я поступлю, верно?
Я знаю, что это глупо и опасно. Знаю. Но… Мне приятны касания его губ. И, кажется, я всерьёз не хочу, чтобы он останавливался.
Он и не останавливается.
Поднимает руку к моему лицу и пальцами разворачивает его к своему. Я затаиваю дыхание, встретившись с чёрной бездной его глаз. Наши губы в миллиметре друг от друга. В ушах звенит, и сердце долбит в грудную клетку на максимальной скорости. От нехватки воздуха кружится голова.
И я делаю это.
Влажные губы осторожно касаются моих, и моё несчастное сердце ухает вниз. В бездонную пропасть, откуда нет возврата. Всё. Баста.
Эта мысль пугает. Так сильно, что меня бросает в холодный пот, и я резко отворачиваюсь. Распахиваю глаза, дышу часто, и сквозь громкий звон в ушах слышу, как Никлаус тяжело выдыхает, а затем и говорит:
– Всё хорошо, слышишь? Успокойся. – Он неожиданно перебирается ниже, укладывает голову на мой живот и обнимает руками за бёдра: – Пять минут ещё не прошли. Лежи смирно.
Я не отвечаю, переваривая то, что натворила.
И через пару минут тишины, разбавленной нашим дыханием, я понимаю главное.
Мне нравится Никлаус. В том самом плане. И ни он, со своими притворством и ложью, ни я, со своими рассудительностью и здравым смыслом, это исправить уже не сможем.
Глава 18. А камнепад проблем всё продолжался…
Мы с Бэлл и Авой обсуждаем осенний бал, что состоится в конце сентября в нашем колледже, когда по громкоговорителю несколько раз произносят моё имя:
– Анна Морозов, срочно явитесь в кабинет директора. Анна Морозов…
Ава заинтригованно вздёргивает одну бровь, Бэлл же смотрит на меня испуганно-сожалеюще.
Мы сидим в столовой, потому многие ребята находят меня глазами, а затем переводят свои взгляды в сторону элитного стола, где сидит Оливер. Тоже не удерживаю себя от взгляда на блондина и вижу, как он поднимается на ноги, тревожно глядя на меня в ответ. Ловлю себя на мысли, что мне приятно его беспокойство, но, неловко ему улыбнувшись, качаю головой и сообщаю девочкам:
– Пойду.
– Удачи, Ани, – шепчет мне напоследок Бэлл.
Этот день просто не мог быть лучше вчерашнего, учитывая то, как плохо он начался. Во-первых, я уснула в комнате Никлауса. А проснувшись по утру в одиночестве, на выходе столкнулась с сестрой… Видели бы её лицо! Я попыталась соврать, сказала, что просто искала Никлауса, но… на мне была вчерашняя одежда, на что и указала мне Вика. Объясняться или спорить с ней времени не было – я могла опоздать на занятия. Потому она пообещала серьёзно со мной поговорить сегодня же вечером.
Во-вторых, мне пришлось подвозить в колледж Никлауса.
А после вчерашнего поцелуя, о котором он, возможно, не помнит, находится с ним рядом было ужасно неловко. Я мгновенно занервничала, как только вышла из дома и увидела его в своей машине, со стаканом коктейля в одной из рук.
Как я выяснила чуть позже, он пил детокс-коктейль по собственному рецепту. А это значило, что накануне нашего триумфального знакомства, он напился так же, как вчера. Бары, тусовки, вино для готовки у нас на кухне…
Возможно, Никлаус Макензи алкоголик.
Как моя мама…
Эта мысль меня убивала. Разрывала по кусочкам, принося невыносимую боль.
Даже сейчас, направляясь в кабинет директора, к Его маме, я мучила себя мыслями о Нём.
Я никогда и ни за что не хотела бы вернуться в то болото отчаяния и боли, в котором прозябала долгие годы в пустой надежде помочь. Помочь родному человеку. Но мама не хотела помощи, ей нравилось тонуть, а заодно утягивать на дно и меня. Моей сестре пришлось приложить немало усилий, чтобы вытянуть меня из той трясины.
И теперь… Когда я поняла, что Ник мне нравится… Перспектива окунуться в то, от чего я сбежала на другой конец света, изводила меня своей неизбежностью.
Алкоголики… Они разрушают не только свою жизнь, но и жизнь тех, кому они дороги.
Я просто не могла позволить Никлаусу разрушить мою жизнь. Меня. Но…
Он мне нравился.
Я резко останавливаюсь перед дверьми в приёмную и с силой зажмуриваюсь. Мне не обязательно думать об этом сейчас. Велика вероятность, что я просто ошибаюсь. Как вариант Никлаус ещё не погряз основательно. И как вариант ещё не погрязла основательно я сама.
Расправляю плечи и открываю двери в приёмную.
– Анна? – спрашивает секретарь, милого вида женщина с веснушками, за прямоугольной стойкой. – Присаживайся. Директор скоро тебя примет.
То, как женщина подозрительно меня рассматривает, меня смущает, и я, отвернувшись, смотрю на ряд мягкий сидений, как в кинотеатре. Уже хочу сесть, но дверь с табличкой «Директор» резко распахивается, и я буквально застываю при взгляде на мрачное лицо Никлауса.
Он тут же стремительно направляется ко мне, встаёт сбоку и обхватывает горячими пальцами мою кисть. Говорит тихо и напряжённо:
– Отрицай всё, поняла?
Конечно же, я ничего не поняла, но тут в проёме появляется статная женщина и сухо произносит:
– Анна? Можешь проходить.
Никлаус при звуке голоса матери грубо пихает меня плечом, чтобы в тот же миг покинуть приёмную.
Господи, и что всё это значит?!
Я поправляю на плече ремень сумки и вхожу в кабинет директора.
– Дверь закрой, пожалуйста, и присаживайся в кресло.
Здесь светло. Очень. Два больших прямоугольных она на одной из стен выходят на дорогу за оградой, где нет ничего, что не пускало бы в комнату солнечный свет.
Я прохожу к стеклянному столу, на котором педантично расставлены канцелярские принадлежности, и опускаюсь в одно из двух мягких кресел у него. Директор колледжа выглядит так же педантично, как её рабочий стол. Ни одной выбившейся светлой прядки из идеальной укладки, ни одной складочки на идеально выглаженном брючном костюме бежевого цвета. Белизна блузы под пиджаком буквально ослепляет. Макияж ровный и неброский. Женщина-директор, которая знает цену себе и своему времени.
– Итак, Анна, – отходит она от окна и встаёт напротив меня за своим столом. – Меня зовут Линда Гросс и, как ты поняла, я являюсь директором колледжа Санта-Моники. Я вынуждена следить за порядком в этом учебном заведении – это моя прямая обязанность. Потому я должна выяснить, кто виновен во вчерашнем инциденте в кабинете химии. Ты, Анна, подговорила Никлауса Макензи устроить там взрыв?
