из этих соображений пятилетним планом предусмотрено преимущественное развитие следующих девяти городов: Танга, Аруша, Моши, Мванза, Табора, Додома, Морогоро, Мбейя и Мтвара. Расположенные в различных частях страны, они рассматриваются как наиболее перспективные для будущего развития Танзании, новые центры «притягательной силы».
А в сентябре 1973 г. на съезде ТАНУ было принято решение о переносе столицы республики из Дар-эс-Салама в Додому в течение ближайших десяти лет. В 1974 г. туда переехало первое крупное государственное учреждение — канцелярия премьер-министра страны Рашиди Кававы.
* * *
Вечером порт Дар-эс-Салам представляет собой феерическое зрелище. Огни, огни и огни. Разноцветные огоньки на мачтах и палубах океанских кораблей, которые стоят в желтом зареве, как громадный пирог, утыканный свечками, и торжественно сияют, словно в ожидании именинника. Многие горожане приезжают сюда каждый вечер, чтобы отдохнуть от жары, полюбоваться на это всегда праздничное зрелище, подышать свежим океанским бризом. Вереницы машин выстраиваются вдоль набережной. У входа в бухту перемигиваются маяки.
Улицы не пустеют допоздна. И ближе к полуночи из переулков выныривают маленькие энергичные разносчики со свежими кипами газет, датированных уже завтрашним числом. Будущее рождается сегодня.
КОКОСОВЫЙ ОСТРОВ
На Занзибаре
Все это выглядело совершенно неправдоподобно. Оказаться в канадском военно-транспортном самолете пристегнутым ремнями к парусиновому сидению, да еще над Индийским океаном! Согласитесь, такое бывает не часто. Гул моторов мешает говорить. Парусиновые сидения тянутся вдоль самолета. Напротив пристегнут бородатый американец из ЮСИС с французской фамилией Ласор. Он жестами просит о чем-то, показывая на стенку позади меня. Оборачиваюсь: над головой тянется круглая рейка, за которую, видимо, десантники цепляют фалы своих парашютов при прыжке. На рейке висит красная жестяная кружка. Она-то и нужна американцу как пепельница.
Рядом со мной сидит англичанин Алан Томас, бывший корреспондент агентства Рейтер в Москве. Он любезно протягивает утренние сводки сообщений своего агентства о неудавшемся покушении на президента Кении — Джомо Кениату.
На парусиновых сидениях покачиваются африканцы из Танзании, Кении, Нигерии, корреспондент Московского радио и телевидения Юрий Фонарев, представитель ГДР, югослав, араб, пресс-атташе верховного комиссариата Индии в Дар-эс-Саламе. Двухмоторный самолет танзанийских военно-воздушных сил «Карибу», купленный у Канады, переправляет на остров своеобразный «десант» — двадцать восемь местных и иностранных журналистов, приглашенных Революционным советом Занзибара. Посматривая вниз на акварельные, малахитовые разводы отмелей и белые бурунчики океана, наверное, не только я, по и все сидящие в самолете думают об одном и том же: о Занзибаре.
С 1964 г. Занзибар вместе с островом Пемба входит в состав Объединенной Республики Танзании. Однако он сохраняет и автономию: имеет свой флаг, свою правящую партию Афро-Ширази, свой бюджет и самостоятельность в развитии внешнеэкономических связей. Глава Революционного совета Занзибара одновременно является первым вице-президентом Танзании. До апреля 1972 г. этот пост бессменно занимал видный занзибарский политический деятель, один из основателей партии Афро-Ширази Абейд Каруме.
Впервые мне довелось побывать на Занзибаре несколько месяцев назад, как раз в день похорон А. Каруме. Естественно, остров показался мне тогда хмурым, суровым. В тот приезд мне не удалось даже осмотреть город, носящий то же название, что и остров. Сразу после церемонии похорон пришлось вернуться в Дар-эс-Салам.
Поэтому мое представление о Занзибаре складывалось в основном из разговоров с танзанийцами и вырезок из местных газет. Многое трудно было понять. Известно, например, что Занзибар и Пемба, несмотря на чисто аграрный характер экономики, сравнительно богаты. Экспорт гвоздики и копры приносит им сотни миллионов шиллингов. В то же время увлечение экспортными культурами, сложившееся еще в колониальные времена, привело к тому, что острова не могут обеспечить себя продовольствием, хотя их население составляет немногим более трехсот пятидесяти тысяч человек. В танзанийскую прессу просачивались сообщения о недостатке продовольствия на Занзибаре, о распределении продуктов государством, по существу — карточной системе на рис, сахар, муку. О создавшемся положении можно было судить, например, по письму, опубликованному в танзанийской правительственной газете «Стандард» от 28 июля 1971 г. Его автор Комбе Шаали, занзибарец из поселка Кикваджуни, писал: «С введением системы продовольственных пайков на наших несчастных островах положение стало хуже, чем в дни второй мировой войны. Мы, юноши моложе 21 года, должны получать паек в полфунта риса, полфунта сахара и три четверти фунта муки на неделю…»
С подобными сообщениями было трудно сопоставить решение правительства Занзибара о строительстве своего телевизионного центра, тем более что лидеры центрального правительства ОРТ не раз высказывались против этого мероприятия, считая телевидение преждевременной роскошью.
Было трудно также понять, почему на материковой части Танзании строительство деревень «уджамаа» развертывается повсеместно, а на островах не следуют этому примеру. В то же время партия Афро-Ширази проводит свою, весьма своеобразную программу строительства бесплатных квартир для крестьян в домах городского типа. Такие же дома со всеми удобствами сооружаются и в городе. Там это вполне объяснимо. Но как представить себе крестьянина-единоличника, живущего в одной из квартир, скажем, пятиэтажного дома?
Эти мысли занимали меня, когда легкий толчок вернул нашу интернациональную компанию в буквальном смысле этого слова на землю. Рядом со мной в самом хвосте самолета автоматически раскрылись створки огромного люка, в который без труда могла бы въехать автомашина типа нашего «газика». Из отверстия подуло свежим ветром, стремительно промчалась назад ровная бетонная лепта посадочной полосы. Вот она вместе с лесом кокосовых пальм замедляет свой бег, словно вытянувшись до предела, и в люке появляется уже знакомое мне двухэтажное здание занзибарского аэропорта.
И опять на Занзибаре не пахнет гвоздикой. В прошлый мой приезд здесь скорее пахло порохом, и я тогда не задавал вопросов. Но сейчас обстановка спокойная, и, постоянно читая в газетах о том, что Занзибар — «гвоздичный» остров, я не выдержал и спросил первого попавшегося мне занзибарца, где же плантации столь знаменитой на весь мир занзибарской гвоздики.
— А у нас их нет, — сказал он весьма равнодушно.
Такой ответ вызвал у меня недоумение. Неужто вся вывелась? Нет, думаю, он просто не понял, о чем я спрашиваю.
Гвоздика, понимаете? Такая… бутонами, цветочками, растет на деревьях, пахнет…
Да-да, гвоздика! Плантации гвоздики на острове Пемба, а на Занзибаре ее почти нет, Пемба дает примерно 75 % всего экспорта гвоздики, а здесь в основном плантации кокосовых пальм. Мякоть кокосовых орехов— копра — тоже ценное экспортное сырье. Посмотрите, сколько их вокруг…
Кокосовые пальмы действительно встречаются на Занзибаре на каждом шагу. Итак, мой второй визит начался с небольшого неожиданного открытия: это кокосовый остров, а не гвоздичный.
Узкие улочки в старой, арабской части города напоминают средневековый Таллин. Окна противоположных домов расположены так
