народ, не имея истинного понятия о сущности свободы, тотчас употребит её во зло, и те же крестьяне, которые под покровительством добрых господ наслаждаются спокойною жизнью, сделаются пьяницами, разбойниками и душегубами. Они непременно восстанут против всех властей, отклонятся от церкви и сделаются не только бесполезными, но и вредными для государства!
Раздражённость помещиков ярко иллюстрировала и статья князя Черкасского в журнале «Сельское благоустройство» с рассуждениями о нежелательности отмены телесных наказаний в крестьянском быту, так как якобы сами крестьяне считают их необходимыми.
В целом же рядовые дворяне строили свои прогнозы насчёт возможного исчезновения крепостного строя.
— Помяните моё слово, господа, будет общий бунт крестьян!
— Зачем бунтовать мужику, если ему делают добро?
— Вы неправильно подходите к пониманию мужиков. Это же не люди, по сути, а скот. Они не могут правильно мыслить, вот в чём проблема. Если тупые животные останутся без должного пригляда хозяина, то бунта никак невозможно избежать.
Весьма забавным в то время выглядело и мнение самого крепостного. Одним поздним вечером небогатые, но весьма наглые купцы возвращались домой из кабака. Узнав, что их извозчик крепостной, отпущенный помещиком на заработки в город, они начали его поддразнивать.
— Что кучер, скоро ли вас освободят?
— Да кто же его знает…
— А что вы сами то ничего не делаете? Взяли бы дубинки и топора, да сами бы себя и освободили. Господ-то всё одно меньше вашего.
— И то, правда, господа. Не подумал даже, — с этими словами кучер потянулся за здоровой палкой, лежавшей рядом с ним для отгона бродячих собак.
— Да брось мужик, — шутим мы, — побледнев, вскричали приятели.
— То-то господа, говорить вы можете, а обмана простого мужика не поняли и испугались.
Во всём этом напряжённом состоянии общества спокойным оставался лишь один заинтересованный человек — сам Александр. Анализируя результаты своих первых действий, он хладнокровно подводил итоги. Относительно успешно завершились лишь религиозная и национальная реформы. По крайней мере, все введённые законы действовали, хотя и понятно было, что волнений в Польше, например, чтобы там не предпринимай, никак не избежать. Удачной ему виделось и налоговая реформа. Ужасный откупной порядок был разрушен, а государство получило более развитую налоговую систему. При этом и делать-то особо ничего не пришлось. Акцизы в России стали широко использоваться ещё в XVIII веке. Подоходный налог в Российской империи знали с 1812 года, а наследственное право ещё раньше. Даже введённый драконовский налог в 50 процентов от наследства в определённой степени был обоснован. Он не взимался с бедного населения от слова совсем, а остальным были прямо приведены факты того, что в Англии данный налог составлял 40 процентов, в США — 55 процентов, а в любимой дворянами Франции доходил до 60 процентов. Единственное, что не получилось сразу ввести, так это незнакомый НДС или налог на добавленную стоимость, но даже это не было значительной проблемой. Император просто объяснил суть столь важного косвенного налога, а чиновники в течение двухлетних налоговых каникул должны были сформировать всю необходимую для него юридическую базу и соответствующие регламенты его сбора. Спрашивается, почему же в России раньше этого не делали, если практически все знали и умели. Ответ одновременно прост и ужасающ — коррупция и отсталость управления. Взять, к слову, ту же самую откупную систему… Купец «заносил» такие огромные суммы взяток, что продавались буквально все чиновники, а общая неадекватность управления позволяла такой системе функционировать как должной. Александр же в отличие от прежних императоров наладил такое управление, которое пресекало любое движение в сторону. Получилось провести в жизнь даже рабочее законодательство, причём это было сделано с малыми жертвами. Внедрены были по-настоящему прогрессивные законы в отношении труда, стоявшие на тот момент на уровне самых развитых государств. Начаты и постепенные реформы в отношении крепостного права и армии, — правда, там из-за огромной сложности проблем и отсутствия необходимых финансов, невозможно было действовать быстро.
Тем не менее не всё было гладко. Собираемость налогов хотя и улучшилась, но деловые круги по привычке всё ещё пытались уйти от их уплаты. Даже пресловутый налог на наследство встретил серьёзное сопротивление. Часть господ стала вместо завещаний массово писать дарственные (благо за те надо было платить лишь 25-процентный налог), а самые хитрые просто завещали имущество благотворительным фондам и организациям, находящимся под контролем нужных им лиц и, таким образом, избегали любых потерь. Проблема была и с рабочим законодательством. Фактически тут стали действовать лишь пособия по инвалидности и МРОТ, которые было достаточно несложно контролировать, а всё остальное оставалось лишь на бумаге. 8-часовой рабочий день не соблюдался. Промышленники прямо говорили рабочим: «Вы, конечно, вправе работать 8 часов, но и мы вправе увольнять тех, кто работает только это время». Так что, по сути, работали все, как прежде, 14–16 часов, но это теперь было вроде как совершенно добровольно. Никаких трудовых споров в судах не происходило, так как рабочие были практически поголовно безграмотными и, естественно, об отстаивании своих прав в законном порядке речи просто не шло. Естественным образом не платились и пособия по временной нетрудоспособности, плохо соблюдалась охрана труда и прочее. Александр понимал, что без создания нормальных профсоюзов, фабричной инспекции, и, наконец, без обучения хотя бы чтению и письму рабочих, будет трудно переломить данную ситуацию. Но задел был сделан, — он понимал, что невозможно осуществить реформу сразу идеально.
Можно ли было действовать иначе новому государю? С одной стороны, — конечно. Александр был неглупым человеком. Сначала, например, можно было уделить внимание экономике и образованию, а потом постепенно начать трансформировать сословное общество в гражданское. Но с другой стороны, — тут есть проблема времени, а точнее, его отсутствия. Новый правитель России, пришедший ему на смену, мог просто свернуть все начинания и всё в таком случае пойдёт прахом. Его задачей было сделать так, чтобы сама возможность этого поворота назад исчезла. Все его начинания крайне опасны, — он чувствовал, как назревает недовольство, которое может в любой момент ударить всей своей силой по нему. Но что было делать, например, даже с главными раздражителями, — налогами и конфискацией поместий? Он просто не видел другого выхода. Ему нужно было менять налоговую систему и конфисковывать поместья с крепостными, — иначе на какие средства ему проводить реформы? Действовать надо, без всякого сомнения. У него всего один шанс изменить Россию, и он им воспользуется.
Глава 16
Встреча Александра с представителями калужского и московского дворянства была напряжённой. Государю высказали недовольство его «неправильными» действиями в отношении лучшего сословия страны.
— Понимаю господа, ваше неудовольствие. Скажу честно, что, будь на вашем месте, я бы реагировал точно таким же образом. Дворяне веками защищали самодержавие и Российскую
