после пары секунд, разум затмевал приятный ласкательный ритм его длинных твёрдых пальцев. Он не пытался войти ими во внутрь, дразнил.
— Скажи, что ты хочешь, — стонет сквозь слова.
— Хочу… хочу… тебя всего, — я теряю разум абсолютно, в моих глазах всё блекнет, от удовольствия тянущего внизу лобка, хочу ощутить тебя самым первым Са-мир…
Этих слов было достаточно, чтоб сильные как прежде руки, взялись за мою талию, подтянув к себе ближе. Он достал свой твёрдый воспалённый теплом орган, по которому по-живому напряглись вены. Какой же он… огромный. Словно в порно, но только не как у парней, которых я видела в школе, никогда не думала, что такие можно увидеть в реальности. Он не просто объёмный, он стоял прямо, смотря на меня.
Я проглотила горячую слюну.
— Откажись, Анита, — противоречит сам себе Самир, — я не остановлюсь, если прямо сейчас мы продолжим. Пока я ещё в силах размышлять….
— Не смей лишить меня удовольствия, — я потянулась к его шее, укусив за плечо.
— Дурочка, — ласково произносит он, опуская вниз. Он накрывает меня всем своим телом, практически касаясь красной головкой моего чувствительного места.
Я была не просто готова, а желала, трепетала этими чувствами. Я хотела получить его всего. Стыдливость, приплетание грехов, и понимания, кто он для меня, съехали на третий план. Минута… и я почувству, как я стану женщиной.
Но не тут-то было.
Я услышала, как в коридоре произошёл выхлоп, и нечто громко упало на пол с треском. Послышались бегущие шаги, и, взявшись Самира за спину, я старалась спрятаться за ним, увидев перед собой вломившихся в комнату мужчин, всех одетых в чёрное и половина снаряжённых в бронежилеты. Я намертво вцепилась в кожу Самира, по его взгляду он не пытался начинать им сопротивляться или же заговорить. Среди десяток громил вышел один из тех, кого я знала лично.
Амир увидел мои голые плечи и недовольно достал полотенце, кидая в мою сторону. Несколько пар мужчин, не активно нацелили оружие на Самира. Я пусть и с дрожащими руками, но старалась прикрыть их интерес к нему. Амир это замечал, и на его лице выступала злоба.
— На каких правах вы ворвались на мою территорию? — спокойно высказывает Богачёв. — Мои люди находятся снаружи здания. Хватит пары минут, чтоб я вызвал двойное подкрепление. Вы рискуете своими людьми в первую очередь.
— Мы задерживаться не планируем. За своим пришли, — Амир смотрит на меня, глаз не сводя, — мы уезжаем домой.
Я трясусь, хватаюсь за полотенце, и прикрываю полную их видимость, смотря на Богачёва, — о чём ты? Я никуда…
— У тебя больше нет выбора! — он повысил на меня голос, никогда прежде этого не совершая. Амир ждёт, когда я сама, без чужой силы встану, и указывает на выход, к разломленной двери, — нам потребовалось много времени, чтоб найти тебя.
Я понимала в какой бестактной ситуаций нахожусь. Совершенно на самом деле безвыходной. Опять… Опять повтор. Но в этот раз, чтоб не пострадал брат, мне приходится согласиться, чтоб Самир не рискнул собой. И да, он прав, мы покинем здание, и нас будут ждать люди Богачёва. Добром кидаться они не станут, если я с полным позволением Самира покину это место. Всё решится без жертв и конфликта.
Я посмотрела в его глаза, не моргая. Прошлась рукой по любимой колючей щетине и ответила тянущим шёпотом:
— Отпусти меня и доверься мне. Если он нашёл меня здесь, значит, нашёл бы где угодно. Рано или поздно это бы произошло. Это наш шанс с тобой — заключить сделку, в которой ни одна сторона не должна лишить другую сторону группировки жизни.
Глава 35
Я в одном полотенце сижу в машине, выглядывая в затонированное окно, как приближённые Самира наблюдают за каждым действием Амира и мужчин, находящихся с ним. В толпе остальных смотрящих я видела Константина. Он сложил руки в задние карманы, с интересом наблюдая за моим уездом.
Никто ничего не сделал, не перешёл другому дорогу, не решился вмешаться. Все смотрели и как вкопанные не уходили с места. Но разве это не хорошо? То, что могло случится между вражеским сотрудниками, не произошло.
То, что я едут туда, куда еду, обозначает не только встречу с Ренатом. Это также значит, что мне придётся принять ращение. Какое оно будет… узнаю совсем скоро.
Пока мы ехали, Амир иногда разворачивался в мою сторону, мельком поглядывая. Мне неизвестно какого сейчас он обо мне мнения, он увидел меня полуголую, лежащую под Самиром, логично, что из необходимости ему придётся доложить об этом Ренату. Я действительно в идиотской ситуации…
Я уже начинала вспоминать знакомые дома, которые мы проехали, а значит едем именно в то же самое место. В особняк Подольского. Когда я видела эти дома впервые, мне они казались более мрачными, серыми. Больше я их такими не видела, я начинала замечать особенности, и красивые ухоженные сады, и красивые спиралями заборы. Уже через минут пять, мы оказались на месте, Амир помог мне выйти, накидывая поверх плеч свой пиджак. Он заботливо сопроводил меня с глаз долой от остальной охраны к чёрному входу дома.
Сразу войдя туда, я ощутила недавно забытый аромат прохладной лаванды и чистящих средств, ведь сейчас ранее утро. И Мира всегда наводила порядок. Всё каким было, таким и осталось, будто я совершенно никуда не уезжала. Только вот остальные комнаты мне показались более чем яркими. Не было прежней серой темноты и гробовой тишины. Всё было таким… комфортным?
И Почему я раньше игнорировала это? Здесь очень мило… неужто дело в том, что когда я прибыла сюда впервые, мной одолевал лишь один страх? Который максимально меня делал слепой.
— Ты здесь!!!!!!
Я и глаза не успела распахнуть, как меня схватили в объятья. Мира касалась моих щёк, немножко подёргивая за кожу. Она улыбалась ярче утреннего солнца. Я обняла её в ответ, мне её не хватало. И становилось стыдно за то, что я фактически намеренно не желала возвращаться сюда. Если я и хотела вернуться, то разве что ради неё и в какой то мере даже увидеть Амира…
— Он не издевался над тобой!? Ты как себя чувствуешь???
— Мир, я в полном…
— Потом побеседуйте, — грозный тон Амира прервал нашу радость, — сначала Анита отчитается в кабинете и об остальном уже будет решено.
— Ну как обычно, — фыркнула черноглазка, снова заглядывая в мои влажные глаза, — ты и представить не можешь, как он переживал.
— Он? — она же не о Ренате говорит?
— Наверх,
