хороший сон…
Кусико тяжело вздохнул и не спешил вставать. Последнее время ему нездоровилась. Вроде все было хорошо вокруг. Сестры резвились и все время пытались втянуть его в игру.
Кусико очень хотелось поиграть, но почему-то он уже очень устал, хотя только что проснулся.
Люсинда с тревогой посмотрела на сына.
— Кусико, сынок, ты снова видел этот сон? — спросила она, украдкой взглянув на Кусакиро. — Ты правильно сделал, что не пошел за дедушкой и бабушкой. И если они будут звать тебя с собой, не ходи. Если даже тебе очень захочется. Они живут на Радуге. Но тебе туда не нужно идти. Оттуда ты не сможешь вернуться к нам с папой.
Люсинда смахнула слезу и отвернулась, чтобы Кусико не понял, что она плачет. С недавнего времени, она заметила, что с сыном что-то не так. Он слабел, плохо сосал грудь, рос медленнее, чем сестры, постоянно засыпал и не хотел играть с девочками, говоря, что устал и просто хочет посмотреть, как они играют.
— Мама, а что случается с детками, которые попадают на Радугу? — как-то спросил Кусико устало.
— Почему тебя это так интересует? — обеспокоено спросил Кусакиро.
Он тоже заметил перемены в сыне. Мало того, что он был гораздо меньше своих сестер, у него случались странные состояния, когда он просто лежал в полуобморочном состоянии и не мог встать на лапки. Даже не пытался, как бы его не окликали. Он как-будто отсутствовал и не слышал зова. Было похоже, что его душа временно покинула тело и бродит где-то по нехоженным живыми тропам.
На ласки матери и ее громкое призывное мяуканье он тоже не реагировал. Сам Кусакиро пытался приводить его в чувство, толкая носом и теребя, вылизывая и прислушиваясь к слабому стуку сердца. Но Кусико находился в забытьи. Он тяжело дышал с закрытыми глазами, и каждый раз родители не знали, вернется ли его душа обратно.
И еще эти сны… Эти постоянные сны, где малышу являлись бабушка и дедушка. Они пока не звали его и уходили, но все чаще Кусико стал говорить о том, как бы ему хотелось пойти с ними…
Лариса тоже заметила странную слабость котенка, очень обеспокоилась и помогала ему как могла. Выводила его из состояния оцепенения, растирала теплым полотенцем, массировала лапки и ушки. Котенок приходил в себя и какое-то время вел себя как обычно. Все в доме надеялись, что приступ больше не повторится, но…
И тут такой вопрос!
— Мама, а что случается с детками, которые попадают на Радугу?
Люсинда в отчаянии посмотрела на Кусакиро и заплакала.
Что он мог сказать своей любимой? Что никто не знает срока своего земного прибывания? Что Три Кошки, плетущие из мышиных хвостиков косы жизни всех котов, бывает засыпают и выпускают из лап косичку? Упав, она начинает расплетаться, а Кошка, проснувшись, не замечает, что что-то уронила и берется плести другую жизнь?
Что он мог сказать своей любимой? Чем утешить? Рассказать ей, что на Радуге всех их встретят ушедшие предки? И там нет голода и холода, боли и ран, печали и потерь? Все попадают туда в свой срок. Но почему срок их единственного сына так быстро подошел к своему завершению? Что они сделали не так? Или он не справился, исполняя танец "Прихода души" в ночь рождения детей и какая-то темная тварь с крысиной мордой умудрилась украсть часть души его сына, откусив кусок его тени на стене?
Что произошло? Ведь они так любили друг друга, так были счастливы все вместе!
— Прости, любимый, это моя вина! — причитала Люсинда в углу, куда она забилась, чтобы скрыть свое отчаяние. — Я оказалась слишком слабой, не смогла дать здоровье всем нашим детям поровну! Лучше бы я ушла, а наш мальчик родился здоровым!
— Любимая, это моя вина! — отвечал ей Кусакиро. — Я не смог противостоять злобным духам и кто-то из них успел присосаться к душе нашего сына, чтобы по капле пить его жизнь. Я бы отдал свою жизнь за него, но к сожалению это решаем не мы. Не плачь, родная, все мы здесь временщики. И никто не знает, когда порвется или будет обрезана его нить. Мы должны не показывать своего горя нашим детям. И особенно Кусико. Он не должен знать, что ему суждено рано уйти. Призыву Радуги, если он силен, невозможно противиться. Боги заберут то, что им причитается, как бы мы их не упрашивали…
— Мама, а что случается с детками, которые попадают на Радугу?
— Я расскажу тебе, сынок, легенду о малыше, который попал туда, — ответил за Люсинду Кусакиро.
Все-таки он был самураем, а не простым котом. И смог скрыть свои эмоции горя от внимательных и ищущих глаз Кусико. У Люсинды ком стоял в горле, и она не могла произнести ни слова. Кусико поглядел на мать, заметив ее замешательство и, словно что-то поняв, улыбнулся и снова опустил головку на лапки. Шея была как тонкая слабая травинка, а голова слишком тяжёлая, как огромный расцветший пион после дождя, напитавшийся влагой. Она клонилась ниц и никаких сил не хватало, чтобы удержать ее.
…Когда-то давно, очень давно, в незапамятные времена, в одном племени котов-самураев родились трое прекрасных малышей. Две девочки и один мальчик. Он был похож на тебя, сынок. Такой же игривый, красивый и умный. Прямо как ты! Родители были абсолютно счастливы. Вся стая радовалась их рождению, потому, что приход новых душ — это всегда праздник для всех живущих, независимо от того чья это душа: кота, собаки, человека…
Все детки родились здоровыми и совершенными. Всех троих ждало прекрасное будущее. Девочки обещали вырасти замечательными красавицами, а мальчик великим воином — сокрушителем врагов. Они потихоньку подрастали, играли и резвились, пока маленький котенок не стал замечать некоторых странностей, происходящих с одной из его сестер. Она, такая веселая и резвая, вдруг становилась рассеянной и замирала на одном месте, не обращая внимания на игры и предлагаемое матерью молоко, подолгу задумывалась, глядя в одну точку, как-будто что-то видя перед собой.
Котенок очень любил своих сестер и заметив эту странность, решил спросить, что она видит там?
Малышка ответила ему, что перед ней, вдруг, открывается дверь в другой мир, не похожий на тот, в котором они счастливо живут.
Тот мир ужасен. В нем всегда царит ночь и холод. Оттуда смотрят на нее страшные оскаленные крысиные морды, и с их длинных клыков капает слюна. Эти крысы пищат ей, чтобы она подошла к ним. Что ее примут как дорогую гостью, накормят
