пара сотен. Смертность среди них была невысока, но была. Кого засыпало в тоннелях, кого убивали на операциях, некоторые умирали от болезней, приобретенных в катакомбах, с кем-то еще что-то приключалось… А попасть в НАКЛ было не так-то просто — требовались особенные данные, которые просто либо даны природой, либо нет.
— И какими же были эти наклы?
— Дикими, — усмехнулся Адам. — Постоянное нахождение в подземных туннелях давило на психику похлеще постоянно висящего над головой топора, поэтому наклы были… мягко скажем, не самыми адекватными. Они очень трудно находили общий язык с остальными, им было комфортно только в своем обществе, прочих они сторонились. Дошло до того, что они даже разработали свой простейший язык, состоящий из пощелкиваний языком — этот звук очень хорошо разносился по туннелям. Они взяли буквально три десятка самых важных для себя слов вроде «налево», «направо», «обвал» и всякое такое, и для экономии воздуха заменили их этими самыми щелчками. Так что, как видишь, слово «автономный» в названии их отряда не просто так имеется. Их просто невозможно было сделать не-автономными, интегрировать их в общую армию значило вместо подразделения, отличающегося высокой эффективностью, получить несколько сотен жмущихся друг к другу и нервно цокающих языками доходяг.
— Я думал, ты про физические данные говорил.
— И про них тоже. В основном, наклы были худощавыми и невысокими. Такой организм потребляет меньше кислорода в процессе работы, а значит меньше его требует при дыхании. К тому же, это был вопрос сугубо практический — когда человек выше на голову, то и грунта, для того, чтобы поместиться в тоннеле, ему, как ни сгибайся, а придется выкопать на эту самую голову больше. А в переложении на сотню метров это уже будет полтонны земли. А это — опять же кислород. Калории. И все прочее, что под землей если и присутствует, то в постоянном недостатке.
— Кстати, об этом. — Я сделал небольшую паузу. — Не подумай, что я не верю в твои рассказы, но просто уточнить хочу — а противники не додумались газ какой-нибудь пустить по тоннелям вроде хлора? Или банально их затопить?
— Конечно, додумались. Много раз додумались, с разными веществами, — важно закивал Адама. — Да только результат всегда был один — околонулевой. Наклы тоже не дураки и прекрасно понимали опасности, поэтому свои катакомбы строили особым образом. Делали дренажные колодцы и диагональные тоннели, по которым все стекало туда, где опасности уже не представляло — по крайней мере, для людей. Включая и газ, ведь, понятное дело, ведь он тяжелее воздуха, а закачаешь тот, что легче — так он просто вытечет наружу, и все. Я тебе больше скажу — даже бетоном пытались заливать тоннели, но их было так много и все такие разветвленные, что бетона бы понадобилось столько, сколько за десять лет не производят все страны в мире даже в мирное время. Так наклы были настоящей занозой в заднице, настолько, что троттлисты даже пытались создать свой ответ им в виде подразделения минеров, но те, без многолетнего опыта наклов, которые брали свое начало еще с мирных времен, быстро потерпели поражение в этой войне шахт и катакомб.
— Ладно, это я понял, а дальше что? — поторопил я Адама. — На этом же точно ничего не закончилось?
— Конечно, нет. Дальше случилась последняя битва. Последняя в той войне, я имею в виду. Та, после которой Троттл откатился от наших границ и на протяжении долгого времени не делал никаких поползновений в ее сторону. Та, после которой на устоявшихся границах образовалась мертвая зона.
— Так а при чем тут наклы?
— Помнишь про меч императора Вальтора? Именно во время последней битвы его лишили его неуязвимости и только это, пожалуй, позволило одержать победу в ней. Если бы император так и оставался неуязвим, то он один мог бы уничтожить всех, кто встанет у него на пути. Да, это было бы долго и тяжело, но объективно — он бы смог. Ео возможности были, по сути, безграничны. А к чему я рассказывал тебе про наклов… Так штука в том, что именно они сыграли решающую роль в том, что он лишился своей защиты. Не одни, конечно, вовсе нет. Вместе с ними эту решающую роль сыграл еще некто Алкаст Выдра… Впрочем, ты и так, скорее всего, уже знаешь про него, ведь ты выиграл почетное право выпить из его кубка.
Ну вот опять.
Мало мне было Коталь-кана, так теперь еще и этот давно умерший выскочка появляется в инфополе. Такое ощущение, что без него если что-то в этом мире и обходилось полторы сотни лет назад, то лишь потому, что он сам не знал о существовании этого «чего-то».
— И что же он сделал? — поинтересовался я.
— Он дезертировал. — Адам развел руками. — Исчез из поля зрения армии прямо перед последней битвой, бросив вверенные ему подразделения.
— Но?.. — Я приподнял брови.
— Но это только так казалось, — улыбнулся Адам. — Алкаст Выдра всегда был тем еще кадром, и в армии он оказался только потому, что стал одним из тех, кто обрел магические способности, иначе бы его на пушечный выстрел к ней не допустили. Он постоянно был себе на уме, периодически не выполнял свою роль в планах, вместо этого делая что-то другое, поскольку у него было, как он говорил, «свое виденье». Терпели его только по двум причинам. Первая — его виденье обычно приносило свои плоды и позволяло реализовать план более эффективно. И вторая — в конце концов его вообще перестали включать в планировки, исходя из принципа «справимся и без него, а если поможет — то и хорошо».
— Выдра работал автономно? — начал понимать я.
— Что-то вроде того. — Адам кивнул. — Он придерживался общей стратегии войск Виаты, но не более. Он постоянно был то там, то тут, и делал одному ему понятные вещи. Иногда исчезал на неделю, а потом возвращался с ценными данными, важными трофеями или с головой очередного военачальника Троттла. В общем, колоритный был тип. Автономный — ты правильно сказал.
— Ты же не зря упомянул это слово. На самом деле Выдра никуда не пропал? Он же связался с наклами? Спутался так сказать?
— Зришь в корень. Правда всплыла уже намного позже, и она оказалась такой шокирующей, что не все были готовы ее принять. Выдра, как ты знаешь, умел преображаться в животных, поэтому он превратился в крота и докопался до туннелей наклов. После этого он уговорил их помочь ему в выполнении хитрого плана, который был настолько же опасен, насколько и дерзок, и наклы согласились. И в практически переломный момент последней битвы, когда чаши весов замерли в равновесии и никак не склонялись ни в ту, ни в другую сторону, Выдра начал действовать. Он и большой отряд наклов вырвались из туннелей и напали на свиту императора Троттла, связывая их боем и отвлекая от управления войсками. Сам Выдра сошелся в бою с императором, но, конечно, он был ему не чета и все, что он мог — это кое-как держаться в бою против него. Но он и не собирался его побеждать, у него была другая цель. Он позволил себя ударить чёрным мечом императора, после чего сорвал с гарды его клинка то, что появилось между тем, как император стал неуязвимым для магии и тем, как он стал неяузвимым вообще для всего. Отобрав у него эту вещь, раненый Выдра резко отступил из боя, превратившись в ту самую выдру и прыгнув в ближайшую реку, а, когда вылез из воды ниже по течению, то наклы снова забрали его и увели в свои тоннели. Из тех, кто пошел с Выдрой на атаку не выжил никто, да и самого его спасти не смогли — среди наклов было очень мало магов, а таких, которые как следует владели целительством — вообще по пальцам одной руки можно было посчитать. Выдра так и умер там, в катакомбах.
— Постой. — Я нахмурился. — Если он умер, то как он основал Академию?
— Он не основывал. — Адам покачал головой. — Фактически он не был ее основателем. Его признали основателем в качестве благодарности за его жертву, но сам он так ее и не увидел и даже не узнал о том, что она была построена и что его имя увековечено в ее истории. Не узнал о том, что единственный артефакт, созданный его руками, занял почетное место в музее Академии, а его лицо высечено в камне фонтана Основателей. Он даже не узнал о том, что его самоубийственная вылазка стала тем самым переломным моментом, который решил исход битвы, а ведь именно так и было. Император Троттла разом лишился всей
