— Когда речь идет об этом мужчине, я ни в чем не могу быть до конца уверенной, — бросила в сердцах Шерри.
Полчаса спустя, когда Шерри вышла из кабинета, она услышала, как миссис Колсон негромко разговаривает с кем-то по телефону.
— Клянусь, ты в жизни не видела такого разъяренного мужчину… — шептала она. — Он чуть шины не спалил, когда рванул отсюда на бешеной скорости, и все потому, что с ума сходит по…
На минуту регистратор застыла и, нервно сглотнув, взглянула на Шерри.
— Чем могу быть полезна? — выдавила она, ее лицо пылало.
— Надеюсь, вы будете настолько добры, что перестанете распространять слухи насчет меня.
— Я просто пыталась помочь, — оправдывалась миссис Колсон. — Донна Джо всю жизнь знает Коди и…
— Так вы разговаривали с Донной Джо? — Шерри поразилась тому, чем занимаются люди в Пеппере в свое рабочее время.
— Ну конечно. Донна Джо, так же как и я, дружит с матерью Коди. Она лично заинтересована в том, что происходит между вами. Мэр Боуи и шериф тоже, если учесть, что они постоянно торчат в «Желтой розе».
— Что запланировано на сегодняшний день? — устало спросила Шерри.
Миссис Колсон быстро пролистала регистрационную книгу:
— Миссис Леари записана на десять, но она уже три года ходит к доку с одной и той же жалобой.
— А что ее беспокоит?
Миссис Колсон тяжело вздохнула:
— Миссис Леари уже за семьдесят, и, ну, в общем она хочет заняться своим носом. Она решила, что потеряла Ирла Барроуса только из-за того, что ее нос был слишком большим, однако все это случилось около пятидесяти лет назад.
— Она была замужем?
— О да. Она была женой Ларри О'Леари, но вряд ли это был удачный брак, хотя у них родилось восемь детей. Док говорит, что никогда еще не слышал, чтобы женщина в семьдесят лет пыталась изменить свой нос. Когда она приходит в очередной раз, он просит ее подумать еще полгода. Так что вот уже три года она исправно появляется здесь каждые шесть месяцев.
— Что касается меня, то я ей дам это направление. Если бедной женщине нужен другой нос, она его получит.
— Я так и сказала Дорис, вот почему записала ее к вам. — Миссис Колсон определенно была весьма довольна собой. — Если хотите, я могу сказать Дорис номер направления по телефону, чтобы она сюда не приходила.
— Отлично. Еще кто-нибудь назначен?
— До полудня никого. — После услышанных новостей регистратор была в великолепном расположении духа. — Вы вольны куда-нибудь съездить. — Она оглянулась по сторонам и добавила: — Никто вам слова не скажет, если вы исчезнете на несколько часов.
Наведя по телефону справки, Шерри назвала миссис Колсон имена трех пластических хирургов для своей новой пациентки и, взяв сумочку, направилась к выходу.
Она была уже возле двери, когда в помещение ворвалась Донна Джо.
— Слава Богу, я вас застала! — возбужденно заговорила она. — Моя бедная, бедная девочка, — ее глаза наполнились слезами, — вы, наверное, с ума сходите от отчаяния.
— От отчаяния?
— Насчет того, что вы сегодня потеряли Коди. А теперь слушайте меня, я хочу вам дать чисто женский совет. — Она запнулась, глубоко вздохнула и прижала руку к своей обширной груди. — Шерри Ватерман, боритесь за этого мужчину. Вы любите его, нам это уже давно известно, мы даже согласны простить вам то, что вчера вы улетели с тем красивым ковбоем. Да, кстати, кто это?
— Рауди Кэссиди, и прежде, чем вы продолжите, должна вам сказать, я улетела с ним, потому что…
— Рауди Кэссиди? — прошептала миссис Кол-сон. — А это не тот самый Рауди Кэссиди?
— Мне нечего больше сказать. — Шерри не хотелось тратить драгоценное время на разговоры о своих вчерашних приключениях, хотя обе женщины, казалось, жаждали подробностей. — Я, пожалуй, воспользуюсь вашим советом и проедусь на машине.
— Заезжайте ко мне в кафе и расскажите, как у вас все прошло с Коди, — попросила ее Донна Джо.
— А кто сказал, что я еду к Коди?
— А разве нет? — спросила Донна Джо. — Но это необходимо. Он становится таким неловким, когда дело касается любви и романтики. Лично я одобряю то, что вы требовали ухаживаний в самом начале, но уже пришло время облегчить страдания бедного парня.
— Он достаточно намучился, — добавила миссис Колсон.
— И кто бы мог подумать, что Коди будет вести себя так с женщиной? Должна сказать, только такая исключительная девушка, как вы, могла вынудить его на это, — заключила Донна Джо, подмигивая Шерри.
Весь город, затаив дыхание, наблюдал за дальнейшим развитием событий. Шерри взяла свою машину и направилась на ранчо Коди. Шансы застать его там были невелики, но тем не менее попытаться стоило.
Девушка отыскала Коди в загоне, где он тренировал жеребца.
Шерри подошла к забору и некоторое время стояла, ожидая, когда Коди заметит ее.
Через пять минут, показавшихся ей самыми длинными в жизни, она встала на нижнюю перекладину забора и позвала:
— Коди!
Обернувшись, он бессмысленно уставился на нее.
Все оказалось сложнее, чем Шерри ожидала. По пути на ранчо она представляла, что при виде ее глаза Коди засветятся счастьем, он тут же заключит ее в объятия и начнет носить на руках, признаваясь в вечной любви.
— Да? — наконец отозвался он.
— Когда ты сегодня утром уехал, мне… мне кажется, ты меня не расслышал… — запинаясь, начала Шерри.
Коди передал уздечку одному из рабочих и, надвинув шляпу на лоб, так медленно направился к девушке, как будто в запасе у него была уйма времени.
Шерри не могла понять, что с ним. Его лицо не выражало абсолютно никаких чувств, он вел себя как робот.
— Мне… кажется, ты еще не готов к разговору, — пробормотала Шерри.
— Ты сама предложила, чтобы я вернулся домой.
— Знаю, но я полагала, у тебя будет время все хорошенько обдумать и понять, что я не могу встречаться с мужем моей лучшей подруги.
— Но ты же уехала с Рауди Кэссиди?
Шерри кивнула.
— Должен сказать, у тебя высокопоставленные друзья.
— Но я дружу не с ним, а с Норой.
— И все же тебя не надо было долго уговаривать, и ты тут же согласилась уехать с практически незнакомым человеком.
Шерри закрыла глаза, призывая себя к терпению.
— Когда ты, наконец, перестанешь упрямиться? Если тебе действительно кажется, что я могу сбежать с женатым мужчиной, то ты меня совершенно не знаешь.
— Я? Упрямиться?! — воскликнул он. — Ты хоть представляешь, что я из-за тебя пережил? — Он рывком снял перчатку и, закатав рукав, принялся чесать руку. — Я сделал все, что мог, чтобы завоевать твою любовь, но больше так не могу. Я ушел, потому что мне все это осточертело.
