Книга Квирит - Alexander Agassiz

— Я не знаю…Могу сказать, что даже в таком мире можно делать всё от тебя зависящее, чтобы создавать если не мир “моего будущего”, то хотя бы облагораживать зону вокруг себя.

— Это и называется царская власть.

— На счёт любви, то этим словом очень сложно назвать ваши отношения с братом.

— Потому что чувства и пылающий костёр в груди непредсказуем и силён, даже несмотря на то, что другим поведение наше кажется странным?

— А разве не расскаиваются влюблённые в своих делах, когда страсть умолкает? Когда чувство любви покидает тело, что тогда остаётся?

— Нас оно ни разу не покидало.

— Но у других людей это происходит постоянно. Они живут чувствами, а разум их противоположен друг другу и когда костёр тухнет, то оказывается, что за ним ничего нет. То же самое и с добром. Если делать его по любви, то потом окажется, что добро человек делает по необходимости, в плену чувств? А если вместо любви главным является разум, то даже при кончине чувств будет желание делать добро.

— О Агафокл всемогущий… ты и любовь будущего придумал?

— Не я её придумывал. Но вспомни как ссорятся влюблённые чувствами. Каждый считает должным другого. Чуть ли не собственностью своей считает и думает, что может помыкать как хочет и ограничивать чужую свободу, дабы другим не досталось. Это любовь или тюрьма чувств?

— Ты намекаешь на наши с братом отношения? Слушай, абсолютно не твоё дело как мы с ним разговариваем. Ему нравится быть на задних позициях и восхищяться кем то. Поэтому закрой свой рот.

— Посмотри и на другие отношения. Люди с любовью разума не считают понесённые хлопоты своего партнёра, не ищут причин чужой некомпетентности и не норовят обвинить другого в том, что тот был не достаточно внимателен, или добр, и не видят другого как личную собственность. Наоборот, пытаются усердно делать всё, чтобы признавать свободу партнёра как отдельного человека. Не вторую половинку, а независимого компаньона. Притом, бывает и так, что влюблённые настолько высоко ценят друг друга потому, что они, как говорят, слишком любят тех, в кого влюблены, и что, в угодность своим любимцам, готовы словом и делом ненавидеть всех прочих. Любовь ли это или такие же чувства, как у муравьёв? Сегодня ты пахнешь хорошо и живешь в муравейнике, а завтра твой запах изменился и мы тебя выбросим на кладбище? Так и эти влюблённые, пока пылают чувства они говорят: “ты для меня всё в этом мире”. Даже, если причиняют они друг другу лишь зло. Более того, они будут придумывать истории, чтобы оправдать зло партнёра. А когда чувства погаснут, то они не просто разбегуться, но и польют друг дурга помоями с ног до головы, забыв всё прошлое. Точно так же, как делали по отношению к другим людям. Легко понять, что если человек может делать гадости другим, а к предмету обожания относится со всем трепетом, то это может поменятсья в одночасье. Отсюда и истинная любовь сама не в чувствах, а в уме. Причём в уме ко всему человечеству, а не к одному избранному.

— И как же ты, умник латинский, будешь любить того, кто берёт меч и идёт тебя грабить?

— Тебе не понравится мой ответ, но он ровно такой же, каким был и раньше. Сейчас мы можем только взять, в ответ, меч в свою руку. Однако в будущем меч превратится в перо и люди будут учиться такой любви повсеместно, начиная со школ. А что бы будущее настало — нужно говорить об этом сейчас.

— Если не будет Капанея, который возьмёт тебя за горло и заткнёт твой рот, — Без явной угрозы он захохотал, показывая жестами отрубленную голову.

— Не огорчаетесь ли вы всякою безделкою и думаете, что всё направлено к вашему вреду? Что какие то речи, какого нибудь квирита вразумять кого нибудь до стадии бунта и борьбы за собственные права? А потом за закрытыми стенами, кому то совсем не хочется выслушивать эти бунты?

— А ты ли не охуел, квирит? Будешь указывать как нам с братом общаться друг с другом?

— Если ты видишь в моих словах картину ваших отношений, то это не мои выпады в вашу сторону, а повод задуматься над тем, что есть проблемы? Или история всё же не про вас?

Скрипия зубами и растеряв преждний норов Капаней ответил:

— Не про нас.

— Тогда у вас отличные отношения, дорого грек! С моей стороны я могу сказать, что те, которые выиграли желаемое не любовью, а добродетелью и разумом, не будут завидовать незнакомцам, общающимся с партнёром, а даже возненавидят нежелающих этого — в той мысли, что выбранный партнёр вызывает восхищение у всех, c кем общается. Совеобразная гордость за другого человека, которая перетекает, как в общающихся сосудах, между людьми.

— Тут я могу позавидовать своему братцу. Какая гордость его должна одолевать!

Затем Капаней выхватил эстафету разговора и продолжил:

— Ты вполне мог заметить, но подчеркну этот момент для невнимательных. В разговорах, например за закрытми дверьми, как ты выразился, Капаней очень ценит пользу. Вместо зоопарка во фразах и бесполезных цветочков в общении, можно давать реальную пользу. Если я говорю, допустим, говорю, что твои руки растут из задницы и ты не в состоянии что то сделать, то это будет полезное замечание, за которым последует объяснение. А привыкшие к этой манере будут не ссориться со мной из-за безделицы, а поблагодарят.

— Это можно сказать и в более благородной манере.

— Иди в жопу со своими благородными манерами, понял? Эта грубость — гарант долговременности дружбы, любви и уважения. За ней нельзя скрыть враньё, как за смазливыми улыбками и цветочками. Стало быть если на частный праздник приглашать людей, имеющих нужду в утолении голода и всем улыбаться, то ествественно они будут и ласкать тебя, и ухаживать за тобою, и провожать тебя до дверей, и обнаруживать тебе свое удовольствие, и выражать немалую благодарность, и желать всех благ. А за спиной хихикать над тем, как развели тебя на жратву.

— Это называется приличное общение, которое рождает благожелательность в ответ. Далеко не большинство потом будет думать, что ты простак и как удачно они развели тебя улыбками на пир. Однако соглашусь с тобой, Капаней, в том, что следует быть благосклонными к людям, может быть, не слишком нуждающимся, а к тем, которые имеют силы благодарить тебя в ответ. Не к тем, которые