Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
точно, господин подполковник, — сказал я, — с этой целью я и поступил добровольно в армию.
— Понимаю, понимаю, — сказал Карл Иванович, — но вы так стремительно ворвались в армию, что перескочили несколько этапов воинской службы. По закону мы в течение месяца со дня прибытия вас на службу должны привести вас к присяге как молодого воина, а вы уже на следующий день стали зауряд-прапорщиком. Я с таким в своей службе не сталкивался, как и все мои знакомые начальники всех рангов. Собирать ваших подчиненных для приведения к присяге как молодого солдата не солидно. Поэтому мы поступим так, вы прочитаете присягу и подпишете ее вчерашним числом.
— Давайте я сразу подпишу присягу, — сказал я. — Я уже раньше принимал присягу и повторное принятие присяги для меня неприемлемо. Я не помню, где и когда принимал присягу, но помню, что я был молодым юнкером и стоял перед строем своих товарищей. Текст присяги я знаю, ее не нарушал, а эта присяга всего лишь документ для моего личного дела.
Подполковник Шмидт посмотрел на меня и молча кивнул головой.
— А что, если вы снова стукнетесь головой, то и память к вам может вернуться? — спросил он.
— Возможно, и так, — улыбнулся я, — у меня сейчас какие-то воспоминания кусками, но головой стукаться не хочется, вдруг вспомнится все забытое и забудется все сегодняшнее. Нужно выбирать, что лучше.
Я взял типографский лист, где было напечатано:
«Я, нижеименованный, обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом, перед Святым Его Евангелием в том, что хочу и должен Его Императорскому Величеству Самодержцу Всероссийскому и Его Императорского Величества Всероссийского Престола Наследнику верно и нелицемерно служить, не щадя живота своего, до последней капли крови и все к Высокому Его Императорского Величества Самодержавству силе и власти принадлежащие права и преимущества, узаконенные и впредь узаконяемые, по крайнему разумению, силе и возможности исполнять.
Его Императорского Величества государства и земель Его врагов телом и кровью, в поле и крепостях, водою и сухим путем, в баталиях, партиях, осадах и штурмах и в прочих воинских случаях храброе и сильное чинить сопротивление и во всем стараться споспешествовать, что к Его Императорского Величества службе и пользе государственной во всяких случаях касаться может.
Об ущербе же Его Императорского Величества интереса, вреде и убытке, как скоро о том уведаю, не токмо благовременно объявлять, но и всякими мерами отвращать и не допущать потщуся и всякую вверенную тайность крепко хранить буду, а предпоставленным надо мною начальником во всем, что к пользе и службе государства касаться будет, надлежащим образом чинить послушание и все по совести своей исправлять и для своей корысти, свойства и дружбы и вражды против службы и присяги не поступать, от команды и знамени, где принадлежу, хотя в поле, обозе или гарнизоне, никогда не отлучаться, но за оным, пока жив, следовать буду и во всем так себя вести и поступать как честному, верному, послушному, храброму и расторопному офицеру (солдату), надлежит. В чем да поможет мне Господь Бог Всемогущий.
В заключение сей клятвы целую слова и крест Спасителя моего. Аминь».
Я вписал свои фамилию, имя, отчество и внизу расписался, поставив дату 17 сентября 1907 года.
Подполковник Шмидт поставил на подпись круглую печать, подул на нее и положил мою присягу в личное дело. Как-то неприлично принимать присягу повторно, но в истории нашей страны это стало повсеместностью, когда военных специалистов насильно сгоняли в Красную Армию. Те, кто шел добровольно, тот с полным осознанием принимал вторую присягу. Потом бы принял третью и четвертую, как принимали присяги в тех республиках, которые откололись от Российской империи. А потом, когда империя снова воссоздалась после Второй великой войны, принимали новую присягу, если не был кроваво запятнан против метрополии.
— Господин подполковник, — обратился я к начальнику кадрового отделения, — не могли бы вы мне присоветовать какого-нибудь дельного сверхсрочника на должность фельдфебеля в мою роту? Я здесь человек новый, поэтому пока не изучил весь личный состав, чтобы иметь свое мнение о них.
— Я обязательно посмотрю, чем можно помочь вам, — сказал подполковник. — А как вы относитесь к немцам?
Вопрос меня несколько озадачил, но я сказал просто, что отношусь к немцам так же, как и ко всем другим подданным Российской империи, отмечая их трудолюбие, целеустремленность и верность долгу.
— А почему вы улыбнулись, когда рапортовали мне о прибытии? — спросил меня Карл Иванович. — Я так и понял, что у вас критическое отношение к немцам.
— Что вы, господин подполковник, — запротестовал я. Я уже привык к тому, что представители всех национальностей, проживающие вместе со всеми на территории России, в любом слове и в любой интонации выискивают что-то враждебное против себя, чтобы сразу закричать: ага, дискриминация! А в отношении русских можно говорить все, что угодно, и никто не считает это дискриминацией. — Просто ваша фамилия очень известная и популярная в России, поэтому я и улыбнулся.
— Так-так, — заинтересовался подполковник, — это где прописано про популярность моей фамилии?
Похоже, что я сам загнал себя в поставленную ловушку. Вряд ли у Карла Ивановича развитое чувство юмора и неизвестно, как он воспримет четверостишие из сочинений Козьмы Пруткова про юнкера Шмидта.
Осень наступила,
рожь не колосится,
юнкер Шмидт из пистолета
хочет застрелиться.
— Господин подполковник, — взмолился я, — в России столько же Шмидтов, сколько и Кузнецовых, поэтому я мысленно сложил их вместе и предположил, что Кузнецовых-Шмидтов в России больше всех, поэтому и улыбнулся.
— А-а-а, — протянул подполковник Шмидт, — а я думал, что вы сейчас прочтете из Козьмы Пруткова о юнкере Шмидте.
И мы оба захохотали. Подполковник Шмидт оказался нормальным человеком и образованным офицером.
Я не стал напоминать благородному человеку, что был еще контр-адмирал Петр Петрович Шмидт, участник Крымской войны, герой обороны Севастополя, начальник города и порта Бердянск, и сын его Петр Петрович Шмидт, капитан второго ранга в отставке, один из руководителей Севастопольского восстания и мятежа на крейсере «Очаков». События произошли совсем недавно и, естественно, воспринимаются очень остро. Нужно учесть это и исключить намеки на других людей.
Глава 31
Когда ты занят каким-то делом, то дни начинают лететь, как птички, улетающие в теплые края перед зимой. Но птички всегда возвращаются с наступлением тепла, а прожитые дни никогда не возвращаются, какими бы теплыми они ни были.
Я продолжал сотрудничать с газетой «Губернские ведомости», так как военным не возбранялось заниматься литературной деятельностью. «Пишущие под псевдонимом (вымышленным именем) обязаны сообщить его начальнику; псевдоним сохраняется в
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
