трубочку с белоснежным драконом на тонком стекле.
— Будешь? — спросил он сквозь слезы, потом протянул её Тонгу. — Приятно холодит полость носа. Чувствую огонь, бегущий внутри, неистовый, обдающий жаром каждую клеточку.
Тот отвернулся.
— Мне итак не плохо!
— Не получается у тебя врать, — Айзек потёр нос и снова чихнул. — Ты не в духе. Поэтому, я не понимаю, зачем ты нас сегодня вытащил сюда.
— Последнее время все напряжены. Я просто подумал, что нужно снять стресс, — ответ получился таким же тихим, но не потому что он боялся быть услышанным. Просто не любил откровенничать.
— Никто не винит тебя, Тонг. Следуя за тобой, мы всегда осознаем риски. Кристиану не позавидуешь, да. Пояс, Лана… но вина не принадлежит тебе одному! Сколько раз ты прикрывал наши задницы? Всегда.
— Ваши задницы не пришлось бы прикрывать, не свяжись вы со мной.
— Посмотри на все с другой стороны. Кристиан был под ударом из-за той девчонки, которую лишил девствености в подвале. Его семья не простила бы ему такого позора. А ты решил его беду. Вынудил своего отца принять ее учиться в Гроттер-Хилл. Одна проблема решена, значит решим и остальное. Я не люблю сыпать советами, но… — Айзек задумчиво пожевал губами. — Хотя, ладно! Твоя жизнь — твои правила.
— Говори, давай!
— На твоем месте, я бы замутил с землянкой.
Тонг заметно смутился, в глубине души недоумевая от весьма странного предложения:
— Что? — хотел было сказать другу что-нибудь резкое, но все слова как назло вылетели из его головы.
— Первые же знаки внимания с твоей стороны, опьянят ее.
— Зачем?
— Представь, что мой кузен Луций соблазнит ее первым. Ты же потом к ней и на шаг не подступишься.
— Не смогу я притворяться.
— Ради дела! Ради, мать его, дела! Она ведь итак фактически твоя…
Пару мгновений Тонг раздумывал, а потом опустошил свой бокал с мрачным удовлетворением.
— Странное местечко! — произнес Кристиан, усаживаясь рядом. — Когда ты говорил, что здесь проводят бои, я не то себе представлял. Думал, что увижу зверский мордобой, а тут девчонки в трусах обмазались маслом и дерутся.
— А мне нравится, — хмыкнул Айзек.
— Кстати, я успел познакомиться с владельцем этого "рая". Безбашенный псих. И взгляд у него какой-то… волчий. Решил установить в Вариусе свои правила, — подозрительно прищурился Кристиан.
Попытавшись повернуть голову в сторону, Тонг охнул от нахлынувшей вспышки боли, и удивился звукам, которые издал.
— Что с тобой? — подскочили друзья.
— Нормально, — слова давались ему тяжело. — Просто…
Капли холодного пота проступили у него на лбу. Боль стихла и в поле его зрения, оказался мужчина.
— Джеймс! — он протянул Тонгу руку для рукопожатия. — Добро пожаловать, в мой клуб! — прозвучало на знакомом языке Тьмы…
Глава 35. Ничто не делает нас такими одинокими, как наши тайны
Посреди черного неба, выйдя, будто принцесса из расступающейся в благоговейном восторге толпы облаков, появилась луна. И ночь мгновенно стала кристально прозрачной. Щупальца тумана, подсвеченные золотистым огнем фонарей, медленно отступали от чугунной ограды громадного белого особняка и клумб, с большими розовыми кустами.
В эту ночь директор Рэбэр спал беспробудно и глубоко — казалось, его глазные яблоки тяжело ворочались под веками, перебирая пестрые детали дневных впечатлений. Пока не ворвался ночной сквозняк, волнуя шторы и занавески. Он всегда приходил, когда ему вздумается. Приходил, раскидывал важные бумаги. Так, чтобы листки украшали пол белыми пятнами. Приходил побыть с ним. И подарить свои беспокойные сны….
Чувство надвигающейся катастрофы переполняло и не позволяло остановиться и поразмыслить. Хлипкие двери хижины были распахнуты настежь. Ветер непрерывно трепал их. На улице шел дождь. Вокруг не было ни души. Девушка была мала и тонка, а сплетенная из мочал веревка толстая. Веса бедняжки не хватало, чтобы, как следует затянуть петлю на шее. Ножки стула скрипели.
Она поморщилась.
Нет, это все неправильно, так не должно быть…
Мысль, подобно молнии, пробила ее разум. От накатившего горя, она громко застонала, прерывисто, часто дыша. Приподняла лицо немного вверх, сильно зажмурив глаза. Слезы полились потоком. Задвигав ногами от подступающей паники, закачалась, тут же испугавшись упасть, постаралась замереть на месте. Петля давила, явственно давая ощутить, дыхание смерти.
Надо решаться!
Табурет опасно покачнулся, нога соскользнула, и веревка врезалась в шею, обвивая ее, как змея. Мелко тряслись руки, нагие пятки молотили по воздуху. Помаргивали веки, резко вздрагивали уголки рта.
— Кара! — воскликнул ошеломленно молодой юноша.
Перерезал веревку засапожным ножом, и подхватил ее тело. Оно как мертвое повисло у него на руках.
Уложил ее на отсыревшие простыни.
— Ты слышишь меня, Кара? — неожиданно ворвался в ее сознание чей-то голос.
Спаситель глядел на ее бледные губы, стараясь уловить признаки дыхания. Увидев, что к ней возвращается жизнь, он глубоко вздохнул и поднял к небу глаза, как бы желая возблагодарить Богов.
— Ты что натворила? — поднял сжатые в кулаки руки.
В отчаянии хотелось схватиться за голову.
Девушка дернула головой. Но его рука удержала ее. Не жестко, но уверенно. Она разлепила веки и увидела перед собой чьи-то яркие глаза. Попыталась ответить, но не смогла. Губы не слушались. Чувствовала только слезы, бежавшие по щекам. Сознание возвращалось с трудом. Она медленно приходила в себя, собирая вместе разрозненные мысли. Сердце отчаянно заколотилось в груди.
Сердце?! Если я умерла, то как может биться сердце? А если оно бьется, то я не умерла!
— Глупая гусыня! — зажав рот ладонью, он начал судорожно всхлипывать, чтобы сдержать эмоции.
— Прости, что не попрощалась, Рэб, — багровое личико постепенно светлело. Черные волосы спадали спутанными прядями на лоб, закрывая ярко-голубые глаза, блестевшие как у кошки.
— Я же говорил, тебе нельзя приходить сюда в одиночку. В эту хижину. Это зачарованный лес! Он заберет твою душу… — отчаянно зашептал. — Глупая… Жалкая… Дурочка! — его голая рука, начавшая с лица бедняжки, теперь проскользнула под воротник блузки, нащупывая ее пульс.
— Это не лес, — она еле пошевелила онемевшими губами. — Это не чары леса… Я так сама решила.
— Но почему, Кара? — встревоженно спросил он.
Трясущейся рукой она потрогала свой живот. Небольшой бугорок.
— Я беременна, Рэб, — произнесла неслышным шепотом.
— Что? Что ты сказала? — наступила минутная тишина. — Этого не может быть! Кто отец?
— Джеймс, — ее губы дрожали, а в глазах отражался страх, печаль, слезы.
— Ах! И ты молчала! — оцепенение прошло, уступив место негодованию. Он посмотрел на ее живот и только сейчас заметил наметившуюся округлость.
— Прости… Прости, что хранила от тебя секреты, Рэб… Мне очень стыдно!
— Я же говорил твоему брату! Этот Джеймс, на тебя странно посматривает. Как… как на женщину. А ты ребенок, Кара!
