Ну почему же? Мы бы с удовольствием посмотрели на выступление Роуз, если она этого так желает.
Я знала, что Мелори так же считает все это довольно странным. Плюс, Роуз сказала, что песне её научил Блеки, что немаловажно. Возможно, это что-то, что непосредственно связано с агнцем.
Мать-настоятельница тяжело вздохнула и откинулась на свое кресло.
— Ладно, — устало выговорила она, потирая пальцами глаза, — раз Люси-Роуз так настаивает. Представление начнется в шесть вечера. Если у вас получится, и вы соберете все документы из списка, который я вам дала, то во вторник уже сможете провести день с Роуз. Естественно, если к тому времени не передумаете. Но если что, мы не будем настаивать. Воля ваша!
Своими словами монахиня дала нам ясно понять, что они не просто будут не против, а очень даже «за», если мы откажемся от Роуз. Я не совсем понимала причину такого поведения, но, наверно, приют просто не хочет, чтобы история горе-усыновителей повторилась, когда мужчина умер из-за Люси-Роуз. Но, так как, придя в этот приют, мы совершенно не руководствовались душевными порывами окружить сироту родительской любовью, то они могут не волноваться. Более того, чувствую, что если все пройдет так, как надо, то больше они своего «чудовища» не увидят.
— Отлично, тогда, — Мелори медленно встала со стула, а за ней поднялся и Данте, — спешим откланяться. Мы очень благодарны, что вы уделили нам время.
И по ее кивку я, Крис и Рейн направились к выходу из кабинета.
— Вы уже уходите? — послышался сзади детский возглас.
Роуз подбежала к Мелори и ухватилась за подол ее юбки. Она выглядела растерянной, а алмазные глаза вновь начали наполняться слезами. Мелори вздрогнула, но страх на лице почти сразу же сменился нежной улыбкой. Она присела возле девочки и провела рукой по ее золотистым волосам, приговаривая:
— Ну-ну, не стоит грустить. Мы очень скоро увидимся. Моргнуть не успеешь!
Роуз закусила нижнюю губу и шмыгнула носом. Вдруг она резко обхватила шею Мелори руками и сжала в объятиях. Женщина не сразу поняла этот жест, и на миг я успела заметить проскользнувший в её глазах беспокойный алый проблеск.
— Она к вам привязалась, — задумчиво хмыкнула сестра Мария. — Странно, ведь обычно Роуз ведет себя более сдержанно и почти не показывается посетителям. Видимо, ваша семья ей чем-то понравилась.
— Интересно, чем же? — нервно засмеялась Мелори и аккуратно отстранила от себя ребенка. — Роуз ты же хорошая девочка, да?
Роуз вытерла рукой глазки и кивнула.
— Вот. Раз так, то ты не будешь волновать монахинь и послушно подождешь нас до понедельника, да? Не волнуйся, мы обязательно придем посмотреть на твое выступление!
— Правда?
— Правда.
— Правда-правда?
— Правда-правда, — улыбнулась Мелори и выпрямилась. Похоже, ее терпение подходило к концу и волнение постепенно начало разрушать маску доброжелательности.
— Вас проводить? — послышался голос монахини.
— О, не утруждайтесь, мы сами дойдем. До встречи!
Бросив слова прощания, мы поспешили покинуть кабинет. Весь короткий путь до машины мы проделали в полной тишине, стараясь идти как можно быстрее. И лишь отъехав от монастыря на милю и остановившись у обочины, можно было наконец-то, выражаясь фигурально, вздохнуть с облегчением.
— Ну и ну, — первый подал голос Крис, опершись лбом о спинку переднего сиденья.
Я и Рейн лишь рассеянно кивнули, разделяя его впечатление.
— Значит, — заговорила Мелори, смотря вдаль через лобовое стекло, — Люси-Роуз Марбел все же агнец.
— На все сто процентов, — хмыкнул Рейн.
Руки Данте были крепко сцеплены на руле, а лицо, которое я могла видеть в переднем зеркале, выражало крайнюю сосредоточенность. Брови нахмурены, губы сжаты в тонкую линию, янтарные глаза потемнели. В такие редкие моменты, когда его гнев брал над ним верх, Данте был особенно пугающим.
— Мы должны забрать ее как можно скорее, — процедил он сквозь зубы, — Она представляет опасность для монастыря и окружающих. Уже были смерти, и мы не можем позволить, чтобы подобное повторилось снова.
— Согласна, — Мелори кивнула, сложив руки на груди. — Но как бы там ни было, мы должны набраться терпения и сделать все как надо. Ты правильно сделал, что не отдал матери-настоятельнице документы сразу же, так как она точно бы что-то заподозрила. Монахини боятся Люси-Роуз, но даже так они бы не отдали ее, если бы небыли уверены в чистоте намерений потенциальных родителей. А если учесть их слова о прошлом Роуз, то нам еще повезло, что они разрешили провести с ребенком день. Девочка заинтересована в нас, поэтому с ней проблем быть не должно. Но все же лучше будет, чтобы уже на следующей неделе она официально считалась нашим родственником. Так мы завоюем доверие Роуз и после этого, если верить словам Луки, демоны не посмеют забрать её у нас насильно.
— Верить его словам, — фыркнул мужчина, заводя мотор. — Это просто абсурд! Мы идем на поводу у врага. Кто знает, вдруг Алан уже осведомлен обо всех наших планах? Или того хуже, сам же заставил нас им следовать? Луке нельзя доверять.
Машина тронулась с места.
— Но ничего другого нам не остается, — произнесла Мелори. — Ты же знаешь, что именно благодаря Луке Алан не убил нас, когда мы решились уйти от демонов. Мы в долгу у него.
— Но это не обязывает нас подчиняться его указаниям! — Данте надавил на газ, и стрелка на спидометре поползла вверх. — Мы верим самой Лжи, Мелори!
— Я понимаю, — сказала Мелори, немного повысив голос. — Но ты же говорил, что смирился с этим. И вообще, сейчас это одна из малых проблем. Куда важнее будет решить все с Люси-Роуз. И сбавь скорость!
— А здесь и решать ничего не нужно, — хмыкнул Данте, отпустив педаль газа. — Демонам она важна, а это нам на руку. Сделаем все тихо и скинем на несчастный случай. Её все ненавидят, так что никто не будет раздувать из этого трагедию. А некоторые даже вздохнут спокойно.
Мелори растерянно заморгала.
— На что ты намекаешь?
Блондин ничего не ответил. И лишь через несколько секунд глаза женщины округлились от шока и она поняла смысл сказанных им слов.
А я и двое парней, сидящие сзади, так были удивлены внезапным спором этих двоих, что даже не сразу поняли, о чем идет речь.
— Нет! — воскликнула она. — Это исключено!
— А что ты предлагаешь? — спокойно спросил Данте. — Жизнь ребенка и так уже разрушена, психика повреждена. У нее нет будущего.
— Мы не убьем ее! — процедила сквозь зубы
