подставляя шею и упругую грудь с торчащими сосками для поцелуев.
— Люби меня, Макс! — горячо прошептала она, зарываясь пальчиками в мои волосы. — Или трахай! Но только так, словно я твоя единственная!
Она словно была не в себе. Как будто забыла, кто она и почему находится со мной в постели. Кажется, Лиза сейчас не была наложницей, выведенной для удовлетворения мужских потребностей. Она будто стала просто женщиной, изо всех сил искренне жаждущей любви.
Я вошёл в неё одним движением. Член проскользнул легко, не встретив ни малейшего сопротивления. И это при том, что киска у девушки была очень узкой и обычно обхватывала мой внушительный орган довольно плотно. Я трахал её долго, меняя темп и углы, под которыми входил. Не забывал и про боковые стеночки, что доставляло Лизе особое удовольствие.
Не знаю, сколько это продолжалось. Я утратил ощущение времени. Но мы оба были покрыты потом и скользили друг по другу, как хорошо смазанные детали идеально налаженного механизма.
— Подожди! — остановила меня вдруг Лиза. — Ты, наверное, устал, — она ловко выскользнула из-под меня. — Ложись на спину! Пора и мне поработать!
Возражать я не стал, хотя никакого утомления не чувствовал. Почему бы и не сменить позу? Я всегда за разумное разнообразие. Тем более, если девушка просит.
Как только я перевернулся, Лиза заняла позицию у меня между ног. Она встала на четвереньки, оттопырив попку, так что мне были видны два идеальных полушария. В свете подрагивающего пламени свечей они выглядели особенно выгодно.
Тонкие пальчики слегка обхватили член, а затем немного сжали его. На губах девушки появилась озорная улыбка. Высунулся остренький язычок, которым она медленно провела по головке. Затем Лиза обхватила её губками, не сводя с меня сияющих глаз, и начала двигать головой, постепенно беря член всё глубже. Ощущения были умопомрачительные! Наконец, она насадилась до самого основания и задержалась так на несколько секунд. А затем начала постепенно доставать член изо рта, слегка прикусывая его. От этого он напрягался ещё сильнее, обретая просто каменную твёрдость!
Лиза вынула член полностью, скосила глаза, любуясь тянущейся от него к её губкам ниточке слюны, а потом всё повторилось сначала. Так продолжалось минут десять. Иногда мне казалось, что я вот-вот кончу, но это была лишь иллюзия. Девушка доводила меня до предела и сбавляла темп. Она прекрасно чувствовала партнёра. Её бы к нам в Ад — пытать грешников по моей методике. Достигла бы больших успехов.
— Нравится? — спросила Лиза, в очередной раз выпустив член изо рта.
От головки к губам протянулась тоненькая, блестящая ниточка слюны, которую девушка вытерла ладошкой.
— О, да! — просипел я. — Продолжай!
Лиза снова с энтузиазмом накинулась на мой член. Теперь она облизывала его со всех сторон, иногда слегка прикусывая, водя язычком по основанию головки и засовывая его в дырочку. Не остались без внимания и яички. Лиза умудрилась даже запихать в ротик оба сразу и покатать их там языком.
Почувствовав, что должен немедленно трахнуть её, я взял девушку за волосы и снял рыжую голову с члена.
— Давай сзади!
— Как скажешь! — Лиза мигом развернулась и слегка поводила попкой, задрав хвост.
Впрочем, мне специального предложения не требовалось. Поднявшись на колени, я сходу засадил ей до самого основания. Член легко проскользнул в горячую мокрую дырочку, а лобок упёрся в мягкую попку. Девушка застонала и выгнулась так, что её тяжёлая грудь коснулась сосками простыни. Хвост лёг мне на живот.
Я начал яростно трахать Лизу, крепко держа за бёдра. Она подмахивала изо всех сил. Не прошло и пяти минут, как её стоны стали чаще и громче.
— Да-да-да! — закричала она. — Ещё, умоляю! Да! О-о…! Я кончаю… кончаю…
Оргазм длился около минуты. Даже, наверное, немного дольше. Я продолжал трахать Лизу, не сбавляя темпа.
— Как… же… классно! — проговорила между толчками девушка. — Меня… до сих пор… всю… трясёт!
Чувствуя приближение оргазма, я вытащил мокрый от смазки член.
— Давай в ротик!
Девушка быстро развернулась и схватила губками мой агрегат. Она стояла на четвереньках, активно отсасывая. Я взял её за ушки и через несколько секунд с силой натянул так, что лобок упёрся в носик. Лиза обхватила меня за ягодицы, притянув к себе. Сперма выплеснулась из меня с неимоверной силой, попав девушке прямо в горло. Мы стояли слившись, пока я не спустил всё до капли. Отпустив Лизу, я повалился на простыни. Девушка улыбнулась и вытерла мокрые от слюней губки ладошкой.
— Ты доволен, Макс? — пропела она. — Хорошо тебе?
— Не то слово, детка! — честно ответил я. — Не то слово!
— Я так рада! — девушка вытянулась рядом со мной, прижавшись и положив руку мне на грудь.
Магическая энергия бурлила во мне, как никогда прежде. Я буквально переполнялся ею. И это при том, что тело было охвачено блаженной истомой. Надо же: я хотел внести что-то новое в жизнь девушек, а в результате сам испытал то, чего не знал прежде. Пребывание в этом мире становится всё интереснее.
Глава 33
За завтраком мы с Николаем не обсуждали планы насчёт устранения дяди. Не из-за слуг, которых можно было и отослать, а потому что я чувствовал: брат не настроен на данную тему. Так что по молчаливому согласию мы говорили только о школьных делах. Они меня интересовали мало, и беседа быстро сошла на нет.
Учебный день был долгий: семь уроков, после которых нас собрал куратор класса и минут сорок разъяснял текущую обстановку в империи. Как выяснилось, это было стандартным занятием — вроде политической грамотности. Чтобы будущие вершители судеб государства были в курсе, что происходит в стране, и главное — как к этому относиться. Из лекции я узнал, что Бундесрат является нашим основным врагом. Сейчас заключён мир, но он очень зыбкий, потому что интересы Российской империи и германского мира до сих пор пересекаются в отношении, во-первых, колоний, а, во-вторых, партнёрства с Паназией, как назывался восточный регион, объединённый властью императора Цяньлуна, или Хуанди, как величали его в Великой Поднебесной. Бундесрат старался развалить его страну, видя в ней угрозу для себя и своих колоний в Африке и Южной Америке, а Российская империя пыталась вступить с Цяньлуном в союз. Тот, естественно, склонялся в нашу сторону, однако не торопился ничего подписывать, считая своё государство достаточно сильным и без этого. А главное — император Поднебесной опасался потерять лицо, заключив союз, который может стать признаком его слабости. В общем, он не хотел, чтобы кто-то подумал, будто он сам с Бундесратом не справится. А поскольку в Паназии имелись сепаратисты, только и ждущие повода начать борьбу за отделение бывшей Японии с последующим захватом власти, император не хотел давать повод. В общем, всё было в Поднебесной нестабильно. Особенно мутил воду глава могущественного японского клана Огимати, считавший себя наследником императорской династии Сумэраги. Поскольку в его распоряжении имелась личная армия, плюс он пользовался поддержкой влиятельных аристократов бывшей страны Ниппон, переворот был вполне реальной угрозой для Цяньлуна. Кроме того, ходили слухи, будто Огимати ведёт переговоры с Бундесратом, который предлагает ему помощь в свержении действующего императора. Лично я не сомневался, что так и есть. Думаю, остальные тоже. Просто высказывалось это в форме предположения, ибо Огимати был достаточно умён и осторожен, чтобы не палиться.
Помимо Поднебесной, Российской империи и Бундесрата, на политической арене выступали Американская Республика, постоянно пытающаяся отжать у всех южноамериканские колонии, и Королевство Та-Кемет, расположенное в Африке. Там тоже шла постоянная борьба за колонии. В общем, гиганты раздирали мир, пытаясь увеличить свои территории и стать гегемонами. И не было этому процессу ни конца, ни края.
После уроков я отдыхал дома, попивая прохладительный напиток на основе мяты и лайма, когда вошёл слуга и сообщил, что приехал некий Самсон Барсуков с верительными грамотами.
— Кажется, он из Тайной Канцелярии Его Величества, — понизив голос, добавил слуга с трепетом в голосе.
Я не стал спрашивать, что это значит. Просто велел проводить гостя в малый кабинет.
Посетитель оказался подтянутым мужиком лет сорока со светлыми, почти седыми волосами, одетым в светлый костюм. На шее у него висел крест — видимо, какая-то награда, которой он гордился.
