Спрятав лицо в ладони, Лиза расплакалась. Мечты сбываются. Не всегда так, как хотелось бы, но вдруг там, где-то там — на небе — лучше знают, как должно быть?
Она плакала, с ужасом понимая, что плачет вовсе не от безысходности! Она прощалась. То, что предложила Виктория — авантюра, бредовая, безрассудно смелая, но впереди Лиза видела свет. Он звал. Ждал. И она хотела идти на свет.
— Виктория! — раздался голос за спиной.
Лиза вздрогнула и обернулась. На балконе стоял Вячеслав.
— Вика! — повторил он и ожидал ответа.
Лиза смотрела на его темный силуэт и понимала, то, что она ответит — станет ее выбором. Навсегда.
Она молчала. Он ждал. Лиза сделала шаг навстречу.
— Как ты сюда забрался? — спросила она, выходя на балкон, и будто тяжкий груз свалился с ее плеч.
Она свой выбор сделала.
— Нашел, за что зацепиться, — Вячеслав кинулся к ней, сграбастал в объятия, затащил в комнату, покрывая поцелуями ее лицо: — Вика… Я люблю тебя!
Лиза со всей силой уперлась ладошками в его грудь и отстранилась.
— Ты любишь ее… Ее тело…
— Нет! Глупая! Нет! Я люблю тебя, именно тебя! Твою душу, твое сердце! Солнышко, я знаю правду, но эта правда умрет вместе со мной. Отныне ты — моя жена. Виктория Громова. И я спрошу еще раз — ты согласна стать моей женой?
Лиза очень хотела сказать «да», но сомнения оставались.
— Почему ты сказал, что отныне я Виктория Громова?
— Я говорил с ней по телефону, она сказала о своем решении.
— А ты? Что думаешь ты?
Вячеслав, сломив не слишком сильное сопротивление Лизиных рук, прижал ее к своей груди и прошептал на ухо:
— Она приняла верное решение. Единственно верное.
— Но это ее семья… Когда они смотрят на меня, то видят ее! На самом деле они любят ее!
Вячеслав крепче сжал объятия.
— Дурочка… Перед нашей встречей я думал только о том, чтобы отомстить Виктории, лишить ее денег. Вспомни, как отнеслись к тебе домочадцы? Тетушка?
Лиза задумалась, а потом кивнула, подтверждая свои слова:
— Они ждали от меня гадостей… Знаешь, тетушка не больна. Она придумала это лишь затем, чтобы затащить сюда Викторию. Заманить наследством. И она проверяла меня! Всю первую ночь гоняла. Думала, что я психану и уеду в Москву!
— Вот видишь! Они ждали другого человека, и только ты! Да, именно ты! Своей добротой изменила все! Вспомни сегодняшний день. Они любят тебя! Именно тебя! И уже не ждут гадостей.
Уткнувшись носом в широкую грудь Вячеслава, Лиза улыбнулась: «Да, это сделала я… а не Виктория».
— Наверное, ты прав, — проговорила Лиза.
Вячеслав резко отстранил ее от себя и спросил:
— Ну что, Виктория Громова, ты согласна стать моей женой?
И Лиза выдохнула:
— Да…
Закрыла глаза и… ничего не произошло. Он не подхватил ее, не закружил по комнате, как пишут в любовных романах, не осыпал поцелуями. Лиза подняла голову и посмотрела на Вячеслава. В темноте она видела лишь контуры его лица, глаз, но догадалась — он ждет. Она поняла, чего именно. Поднялась на цыпочки, обвила руками его шею и поцеловала. Сама. Настойчиво. Страстно. Подтверждая, скрепляя, — словно ставила печать.
И только тогда сильные руки подхватили ее и понесли, бережно опустили на кровать. Вячеслав лег рядом, опираясь на одну руку. Его тело нависало над ней, и голова закружилась, поплыла, увлекаемая волной желания. Сладкий привкус во рту… Низ живота скрутило легкой, тянущей болью… Лиза выгнулась…
Вячеслав накрыл ее своим телом, покрывая поцелуями ее лицо, шею, а затем крепко прижал к себе и… отпустил. Отстранился.
— Что случилось? — осипшим голосом спросила Лиза.
— Нет… не так… не сейчас…
Лиза не понимала, что с ней. Слезы брызнули из глаз. Хотелось накричать на него, швырнуть чем-нибудь тяжелым, прогнать прочь! Она отвернулась.
Вячеслав привлек ее к себе, нежно, легким прикосновением поцеловал ее в ямочку под ушком и прошептал:
— Девочка… какая ты еще девочка… моя маленькая принцесса… Обиделась? Глупенькая. Просто я не хочу, чтобы это произошло здесь и сейчас — в чужом доме. Наша первая брачная ночь будет другой… Я внесу тебя на руках в наш дом… Положу на белоснежную постель…
Лиза не дала ему договорить. Все еще со слезами на глазах, она обхватила ладонями его голову, притянула к себе и впилась жарким, смелым поцелуем в его губы…
Брат и сестра любовались взятыми из хранилища вещами. Домочадцы мирно спят, хранилище закрыто, следов они не оставили — незачем торопиться и, как говорил Сашка, гнать волну. Он собирался в комнате сестры дождаться утра и спокойно уехать на первом автобусе из поселка в Гатчину.
Рассматривая вещи, Сашка засомневался, что это «барахло» можно хорошо продать, но Наталья включила маленький ноутбук, выбрала из папки «избранное» сайт аукциона и продемонстрировала Сашке истинную стоимость «барахла». Посчитав нолики, Сашка расцеловал сестру.
— Ай, да молодца! Ай, да Натаха!
Затем он выбрал из кучи сложенных на кровати вещей плоское блюдо.
— Держи, — он протянул блюдо Наталье. — Спрячешь его в комнате племяшки. Только так, чтобы она не нашла! Если чё пойдет не так, пусть менты находят.
— Хорошо, — согласилась Наталья и прижала блюдо к себе.
Сашка начал складывать вещи в сумку. Когда на кровати осталась только малая часть, он вытащил из-под серебренного ковша перчатку. Положил ее себе на колено, огляделся по сторонам — второй перчатки не было. Сашка похлопал по карманам и достал из правого свою пару перчаток.
— Где вторая перчатка? — спросил он Наталью тихо, с угрозой.
— Что?
— Перчатка, говорю, где?
Сашка тряс перчаткой перед ее носом. Наталья смотрела на нее, а перед мысленным взором вставала картина: она снимает в хранилище перчатку, протирает глаз и все. На этом картинка обрывается.
— Не знаю, — проговорила Наталья, и ее бросило в пот.
— Там оставила?
— Не помню…
— Дура, б…! Баба! Идем туда! Только барахло спрячь.
Наталья взяла у него сумку и запихала ее под кровать. Вещи, которые остались на кровати, Наталья накрыла пледом. Потом она следом за братом, крадучись, вышла в коридор.
Они уже открыли первую дверь, ведущую в хранилище, когда со стороны коридора послышались шаги. Кто-то направлялся в столовую или в кухню. Наталья и Сашка замерли, переглянувшись.
В кухне зажегся свет. Раздался женский кашель, легкий звон стекла. Открылся и закрылся холодильник.
