После позднего обеда выбираюсь прогуляться, но долго не получается. Погода портится. Сильный ветер нагоняет тучи и ливень обрушивается раньше, чем успеваю добежать от пруда, где снова бродила босиком по колено в воде, до крыльца.
Обожаю дождь. Особенно такой сильный, проливной. Как говорят, стеной. Потому не тороплюсь заходить в дом. Встав под крышу, выставляю ладошку и ловлю крупные капли. Холодные брызги, что разлетаются в разные стороны и попадают на тело и одежду, радуют, словно ребенка, что проказничает, пока родители не замечают.
Мне совсем не холодно, хотя ощущаю, что майка прилипает к телу.
За шумом и ветром не сразу замечаю, как ворота открываются и во двор въезжает машина Игната. Реагирую только на постороннее движение, что улавливаю краем глаза.
Майский забегает на крыльцо, весь промокший до нитки. Хотя от парковки всего метров десять.
— Привет! Меня встречаешь? — обозначает улыбку, приподнимая краешки губ и немного сощурив глаза.
Успел переодеться, отмечаю мимоходом. Что не удивляет. Уже вторая половина субботы наступила, а уезжал он вечером в четверг.
— Привет, — киваю, усмехаясь в ответ, — ну, можно и так сказать! А еще дождю очень радуюсь!
Веду руками по сырой одежде и даже верчусь, чтобы показать, что умудрилась вымокнуть, как и он.
— А ну-ка бегом в дом! — рыкает этот всегда спокойный и непробиваемый мужчина, распахивая входную дверь. — Не хватало, чтобы ты с простудой летом слегла! Посмотри, уже все руки, и ноги синие от холода.
— Хорошо, папочка! Уже бегу! — смеюсь в голос и проскакиваю у него под мышкой.
— Стой, хулиганка! — подхватывает на руки, не позволяя самой забраться на второй этаж, и, перекинув через плечо, несёт вверх.
— Отпусти, Игнат! — стучу по спине, но сильно не ёрзаю. Знаю, что держит крепко, но с лестницы упасть всё равно боюсь. — Ну что за детский сад?! Я сама могу.
— Надо было сразу идти, а не стоять на крыльце и мокнуть еще больше. А если бы я не приехал? — хлопает по заду, как ребенка.
Взвизгиваю скорее от неожиданности, чем боли.
— Я немножко! Не трогай мою попу!
— Да сейчас! — поглаживает место удара так откровенно, что вызывает жар на щеках и тянущие ощущения внизу живота. — Буду трогать всё, что захочу и когда захочу. Поняла?
Рука мужчины по-собственнически сжимает мою пятую точку, явно получая от этого удовольствие.
— Быстро в душ! — командует Майский, сгружая меня в своей комнате.
— Но я у себя помоюсь, — предпринимаю попытку слинять из хозяйской спальни.
— Лерочка, перестань воевать. Просто сделай, как говорю. Я двое суток на ногах. Устал, как собака. Так что сейчас быстро согреемся под водой, и ты со мной немного полежишь, пока я не усну. Хочу тебя рядом чувствовать. Соскучился.
Смотрю на Игната и вижу и тёмные круги вокруг глаз, и морщинки на лбу, и больше обычного небритость на щеках. Действительно, выглядит умученным.
А его «соскучился», как волшебное слово, открывающее любые двери и замки.
Киваю, включая взрослую и умную женщину. Скидываю мокрую майку и шорты. Только нижнее белье стягиваю, сделав небольшую паузу и неслышно выдохнув.
Стеснительность-то по желанию я никак не могу отключить.
— Пойдем, — перехватывает Майский за руку, сам полностью раздевшись. В душевой, что ненамного больше моей, вдвоем размещаемся достаточно комфортно. Игнат настраивает воду, даже чуть горячее, чем хотелось бы. Но она, действительно, расслабляет и согревает в момент.
Нахожу мочалку и гель. Взбиваю пенку под водой и, жестами заставив мужчину упереться в стену, аккуратно вожу по широкой V-образной спине.
Мышцы так и играют при моем к ним прикосновении. Намыливаю плечи, шею, поясницу и даже ягодицы, спускаюсь к ногам. Он оборачивается и позволяет переключиться на грудь. Натираю, кажется, всё и не по разу, кроме самого интимного места, когда Игнат сжаливается и забирает мочалку, домываясь самостоятельно.
Оба замечаем, что он возбудился. Но поползновений в мою сторону не происходит.
— Спасибо, — хрипло произносит, выключая воду и укутывая меня в большую махровую простыню. Сам же совершенно непринужденно выходит в спальню голым.
Пока маленьким полотенцем просушиваю волосы, мужчина возвращается и приносит свою футболку.
— В ней удобнее будет. Надень. — расправляет одежду и, дождавшись, когда подниму руки, помогает натянуть через голову.
Моим же полотенцем наскоро вытирается сам и, оставаясь обнаженным, ведет в спальню. Откидывает покрывало на стоящее рядом кресло и, кивком заставляя забраться на кровать, ложится рядом.
В огромной футболке с голой попой, в одной постели с полностью раздетым мужчиной — вот это точно для меня экстрим.
— Иди сюда, — Игнат разваливается на спине, притягивая меня к себе под бок, и обхватывает рукой. Его ладонь по-хозяйски ложится на попу, чуть-чуть её сжимая. Словно проверяет на упругость.
Кладу голову на мужское плечо, а ладошку аккурат там, где громко и размеренно стучит сердце. Вдыхаю горьковато-цитрусовые нотки, присущие Майскому. Знакомые, расслабляющие. И закрываю глаза.
Удивительно, но спустя пару минут моё сердце, что частило, как заполошное, приходит в норму. А дыхание синхронизируется с вдохами-выдохами Игната.
Чувствую, что он уснул. Рука становится тяжелее, дыхание более размеренное и глубокое, захват немного ослабевает.
Но проверять не рвусь, не хочу его дергать и мешать. Просто тихонько лежу и впитываю новые ощущения.
Не уверена, что усну. Первый подобный опыт, как-никак.
Но или горячая вода так расслабляет, или интуитивно давно уже доверяю этому мужчине, но чары Морфея накрывают меня совершенно незаметно.
Просыпаюсь, как от толчка, не сразу понимая где нахожусь и почему. Подскакиваю на постели и сажусь, осматриваясь.
Я в комнате одна. Игната нет, и, судя по остывшей половине кровати, давно. На улице всё также пасмурно, а по стеклу стучат тяжелые капли. Оттого кажется, что уже много времени. Но на самом деле только начало девятого, если часы на прикроватной тумбочке не врут.
