Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
отомстил с помощью выбранного заклинания. Олливан создал три дюжины сверкающих, переливающихся копий своего деда; красивые, неземные копии, каждая в своем веселом наряде: детские комбинезоны, ночнушки, пенистые платья на обручах. Он разработал заклинание, которое бы полностью копировало Джупитуса; поднимало руки, когда он это сделает, или смотрело с гневом в тот момент, когда дед поймет, что Олливан издевается над ним.
Но никто не смеет насмехаться на верховным чародеем, особенно те, над кем он имеет больше власти, чем над остальными. Поэтому Джупитусу пришлось сохранить лицо, смеясь вместе с Олливаном. У преемников не было другого выбора, кроме как тоже посмеяться, и за юношу проголосовали единогласно.
Было ли это причиной, по которой Джаспер Хоукс наблюдал за ним из углов каждой комнаты Странствующего Места, в которую заходил? Ни один другой член Общества никогда не осмеливался упоминать о розыгрыше той ночи. А Джаспер хвалил не только магию Олливана, но и его бунтарство.
Они непринужденно сыграли пару раундов турнира в компании друг друга. Джаспер оказался более искусен в своей магии, чем ожидал Олливан, и у них был одинаковый взгляд на то, как сделать заклинание зрелищным. В их первом поединке Олливан заставил пол общей комнаты покрыться рябью, поднимая волны зрителей к потолку и опуская обратно. Все сочли это настолько забавным, что попросили повторить. Во втором раунде Джаспер открыл окно и запустил внутрь шквал снега, который при падении на землю становился радужным и сладким на вкус. И, конечно же, все вновь потребовали повторения. Объявить любой из раундов «соревнованием» было слишком великодушно по отношению к их соперникам.
Они ожидали третьего раунда, как вдруг Джаспер тихо заговорил ему на ухо.
– Если ты хочешь настоящего вызова, я знаю тут рядом одно место.
Оглядываясь назад, Олливан понимал, что Джаспер был по-своему одинок. Так одинок актер, исполняющий роль всей своей жизни в пустом театре. Он жаждал свидетеля не меньше, чем друга; кого-то, кто счел бы его умным и смелым, кто подтвердил бы, что он именно таков, каким хочет себя показать. Но он был одинок. И выбрал Олливана в качестве самого надежного наперсника, потому что верил, что они одинаковы. В некотором смысле так оно и было. Разве Олливана не привлекла в тот вечер похвала, какую никто другой не осмелился бы ему высказать? Разве он не оказался неспособен дать отказ, когда Джаспер взглядом дал понять ему, что место, куда они направлялись, было секретным и опасным?
Никто не заметил, как они ушли. Они шли вдоль реки на запад, натянув воротники до ушей, опустив головы от летящего в лицо снега. Джаспер шел длинными, размашистыми шагами, поэтому все время был на несколько шагов впереди Олливана. Но частота, с которой он оглядывался через плечо – через каждые несколько шагов, – создавала впечатление, будто он боится, что Олливан исчезнет, и противоречила любой напускной беспечности.
К тому времени, когда они добрались до укрытия в туннеле под железнодорожным мостом, Олливан промок насквозь, а его лицо и пальцы онемели от холода. Хруст гальки под ногами эхом отражался от арки наверху, и он подул в сложенные чашечкой ладони. Олливан чуть не врезался в спину Джаспера – тот резко остановился перед металлической дверью на середине тоннеля. Дважды постучал, и глухой стук эхом разнесся вокруг.
Дверь приоткрылась, и Джаспер заговорил с кем-то по другую сторону, а затем их впустили в сырой кирпичный коридор, плавно спускающийся вниз. Звуки, похожие на шум громкой вечеринки или оживленного рынка, становились все громче по мере того, как Джаспер уверенно прокладывал путь вперед, поворот за поворотом. Тепло, которое, как знал Олливан, было теплом тела, обожгло его онемевшие пальцы, но потянуло вперед. Когда последний поворот закончился переполненной трибуной и ржавыми лестницами, он всем своим существом понял, что внизу находилось то, что он всегда искал.
Пятьсот человек, а может, и больше, столпились вокруг женщины-оракула и поджарого рычащего пса. Женщина держала в руках длинный посох и использовала его, чтобы наносить удары зверю, в то время как тот уворачивался в попытках держаться вне его досягаемости. Пес вознамерился обезоружить ее; каждый раз, когда женщина подходила близко, он хватал посох челюстями или пытался вырвать из ее хватки лапой.
Обычное животное не могло бы так драться. Женщина сражалась с метаморфом.
– Яна – одна из лучших дуэлянтов здесь, – прокричал Джаспер через толпу. – Она аколит и обучена бою.
Аколиты – дружинники Доклендса. В бездонной массе всего пространства и времени, которые мог видеть оракул, они стремились узнать лишь следующий миг; увидеть, куда ступит их противник, и знать, как нанести ему удар. Неудивительно, что она побеждала.
Но, пока Джаспер говорил, Яна споткнулась, усталость отразилась на ее мокром от пота лице. Метаморф увидел в этом шанс и сделал выпад. Но прежде, чем они вступили в контакт, Яна увернулась и, взявшись двумя руками за свой посох, нанесла удар, заставивший пса отойти от нее и покинуть ринг.
Толпа взревела. Деньги переходили из рук в руки. Собака превратилась в человека, которого зеваки подняли на ноги. Он сплюнул кровью в сторону Яны и захромал прочь, сжимая челюсть. Были объявлены новые бойцы – чародей и призрак – и начался следующий поединок.
– Мы встречаемся при каждой полной луне, – сказал Джаспер. – Есть десятки разных мест по всему городу. В каждой фракции.
У Олливана кровь бурлила в жилах. Он чувствовал себя так, словно наткнулся на сокровище, как ребенок, проснувшийся в свой день рождения. Каждая фракция, все сражаются с помощью магии за пределами своей территории, все это против Принципов и прямо под носом у Джупитуса Фиска. Это была идеальная месть за авторитарную власть старика, которую тот установил и над его жизнью.
Олливан стал постоянным участником таких вечеров. Каждый противник был его дедушкой, каждое сломанное ребро и острая боль были медалью, свидетельствовавшей о том, что Олливан сопротивлялся. Он, в свою очередь, познакомил Джаспера с поставщиком, который продавал разработанные Олливаном волшебные лекарства покупателям по всему городу. Джаспер свел Олливана с мошенником, который выставил на аукцион украденные ими товары и вывез из Лондона. Им не нужно было доверять друг другу. По крайней мере, так он думал; риски, которые нес их выбор, были единственной необходимой страховкой. Если они пойдут ко дну, то пойдут вместе.
Только оглядываясь назад, Олливан понял, как мало вообще знал о Джаспере Хоуксе. Он был единственным ребенком, который думал о своем отце так же, как Олливан о Джупитусе, хотя втайне Олливан насмехался над этим сравнением; такие мальчики,
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
