их разлучил Китай.
Глава одиннадцатая
Китай: причины, силы и средства, задачи
У современного читателя, незнакомого с политической и военно-политической обстановкой 1920—1930-х годов, сам собой возникает вопрос: «Почему Китай?» Почему выросшего в Германии наполовину немца Зорге, успешно работавшего перед этим в течение нескольких лет в Западной Европе, вдруг перебросили так далеко, как это только было возможно, – в Китай? Чем Китай мог оказаться в то время интересным советской военной разведке, если только такая командировка не была завуалированной ссылкой, как считают сторонники разнообразных теорий заговоров? И мог ли вообще европеец эффективно работать в Китае, выполняя разведывательные функции?
Сам Зорге в японской тюрьме представил дело таким образом, что выбор этой страны был сделан им самостоятельно, а затем он вынес свое предложение на суд вышестоящей инстанции. Мы уже знаем, что это было не совсем так: и без инициативы беспокойного Зорге «наверху» обсуждали необходимость отправить его на Восток, ему подыскивали работу в рамках Восточного лендерсекретариата Коминтерна, в сферу интересов которого входил и Китай. Это никак не объясняет того, что, уволившись из ОМС Коминтерна, Зорге сразу же именно в эту восточную страну и отправился – по линии уже совсем другой тайной службы. Японским следователям он объяснял: «С изменением характера моей работы, короче говоря, с переходом от деятельности в интересах Коминтерна к широкой разведдеятельности в настоящее время в интересах Советской коммунистической партии и Четвертого управления Красной Армии произошли и другие перемены. Меня спросили, предпочитаю ли я вернуться в Европу и использовать там накопленный опыт, работая с новыми людьми, нуждающимися в моем опыте, или, если позволят обстоятельства, поехать на Дальний Восток. И я в качестве арены моей деятельности выбрал Дальний Восток. Московские инстанции (объяснению этого термина Зорге уделил в «Тюремных записках» особенно много места, специально стараясь запутать японских следователей. – А. К.) остались очень довольны моим решением.
Почему я сделал отмеченный выше выбор? И почему этот выбор был одобрен? Если сказать коротко, то суть в следующем. До 1920-х годов арена деятельности, в которой были заинтересованы революционное рабочее движение и политика Советского Союза, ограничивалась Европой и частично Америкой. На Дальний Восток не обращалось большого внимания. Однако с началом революции в Китае Коминтерн и Советский Союз стали обращать свои взоры к этому новому региону. Тем не менее, опытные и способные кадры в большей или меньшей мере проявляли интерес к Европе и Америке. И только немногие политические наблюдатели почувствовали, что революция в Китае и последовавшее затем продвижение Японии в Маньчжурию являются важными мировыми событиями, обладающими большой силой воздействия. Больше того, было весьма мало таких людей, кто решился бы посвятить Дальнему Востоку все свои силы. Я решил заняться этим делом по двум причинам. Во-первых, потому, что это отвечало моему темпераменту. И, во-вторых, потому, что у меня появился большой интерес к новой и очень сложной политической ситуации на Востоке. Вместе с небольшой группой других я исходил из следующих предположений:
– большие перемены в революционном рабочем движении и внешней политике Советского Союза неизбежно скажутся теперь на новой арене действий – Дальнем Востоке;
– проблема обеспечения собственной безопасности, стоящая перед Советским Союзом в связи с возможностью внешних осложнений и нападений извне, должна быть изучена и пересмотрена в соответствии с новой ролью, которую играет Дальний Восток;
– и, наконец, ситуация на Дальнем Востоке непременно и существенным образом скажется на великих державах в Европе и в Америке и может привести к коренным изменениям существующего баланса сил… Это, разумеется, в то время было только моим личным мнением, скорее предположением, однако я считал, что это – достаточное основание для перемещения сферы моей собственной деятельности в Восточную Азию»[146].
Начать новую деятельность в одном из древнейших государств мира было непросто. Состояние, в котором к 1930 году находился Китай, точнее всего можно описать одним словом: хаос. Вступивший в ХХ век с подорванной после проигранной Японии в 1895 году войны экономикой Китай пережил несколько восстаний, передел его территории другими державами, а в 1911 году, на шесть лет раньше России, и революцию. Созданная в результате республика лишилась Монголии и Тибета, оказавшихся в сфере интересов России и Великобритании. В 1913 году Вторая революция под руководством Сунь Ятсена попыталась свергнуть правительство президента Юань Шикая, но лишь положила начало долгой гражданской войне, в которой на особое место выдвинулась только что созданная оппозиционная, «левая», партия Гоминьдан. Сунь Ятсен бежал в Японию, а начавшаяся вскоре Первая мировая война дала шанс Токио занять провинцию Циндао. К концу войны Китай, по сути, превратился в «страну сражающихся провинций», где с десяток генералов и маршалов-самовыдвиженцев вели бои друг с другом, надеясь оттяпать соседскую территорию и уповая при этом на иностранную финансовую и военную помощь в обмен на обещания будущих дивидендов.
Надо признать, надежды этих полководцев не были беспочвенны. Япония, США, Великобритания, а после 1922 года и Советский Союз попытались извлечь из гражданской войны в Китае свои выгоды. В 1921 году там была образована, поначалу весьма немногочисленная, коммунистическая партия. Гоминьдан, первое время ориентировавшийся на союз с Советской Россией, в 1926 году резко сменил курс. В это время его лидер – генерал Чан Кайши сумел объединить вокруг себя крупные силы, базируясь на юге Китая, в Гуанчжоу. Ему удалось освободить город от коммунистов, а затем подчинить своему влиянию ряд центральных провинций огромной страны. Столицей Гоминьдана стал город Нанкин на Восточном побережье страны. При этом армию Чан Кайши готовили германские военные советники, а у его противников на севере уже давно пользовались авторитетом английские и советские консультанты.
Разумеется, гражданская война губительно сказалась на экономике этой преимущественно аграрной страны. Китай стремительно нищал, а это порождало новый уровень противоречий – политических, социально-экономических, даже классовых. В год прибытия Зорге военные действия в Китае ненадолго стихли, противники проводили политические и военные перегруппировки сил в ожидании нового витка напряженности, а представители «великих держав» одновременно пытались спешно укрепить свои позиции в стране всеми возможными и невозможными методами. Центр советской разведки традиционно находился в Харбине – «столице русского Китая», как называли тогда этот город, в котором и вокруг которого после окончания Гражданской войны в России сгруппировалось стотысячное русское население. Там же находились управление Китайско-Восточной железной дороги, принадлежавшей СССР, и Генеральное консульство Страны Советов, что создавало возможности для работы легальных резидентур политической и военной разведок. Что же касается ведения разведки с нелегальных позиций, то есть без прикрытия официальных представительств, то Четвертое управление располагало к 1930 году в Харбине пятеркой постоянных агентов и связников, а также довольно большой группой агентов-осведомителей, среди которых числился даже американский вице-консул в этом городе.
В Мукдене – одном из крупнейших городов Северо-Восточного Китая возможности советской разведки были скромнее (два агента плюс два связника),
