тела óни несколько мгновений дергалась и содрогалась. Затем она начала падать, оставляя за собой след из оглушенных, неподвижных челюстей, осыпавшихся следом.
Прежде чем рассыпавшаяся масса могла опасть в воды озера, голова О-Кагачи повернулась и проглотила ее всю за один укус. Также быстро, как она нанесла удар, голова змея удалилась, вновь присоединившись к остальным четырем головам и громадному телу из перекатывающихся колец.
Младшие óни на поле боя завопили в бессильной ярости. Многие отцепились от солдат Конды и исчезли в облаках зловонного черного дыма. Пока они очищали поле боя, оглушенный великий óни все еще парил в воздухе. Искалеченный, униженный и наказанный, он также начал таять.
Путь к Минамо теперь был открыт. Конда завоевал репутацию величайшего военачальника в Камигаве, используя благоприятные возможности, как только они возникали. Он поднял свой меч и голос, направляя свои войска вперед.
- Время пришло, мои воины, - крикнул он, - даже наш смертельный враг служит сегодня нашей цели! Вперед! В Минамо! Сокровище должно снова стать моим!
* * * * *
Красные слезы текли из пустых глазниц Хидецугу, но лицо огра было маской ярости.
- Нет, - сказал он мягко. – Этого не может быть.
Тоши воспользовался отвлечением Хидецугу, чтобы стать неосязаемым. Огр не заметил бегства своей жертвы, и даже не опустил руку, удерживавшую Тоши.
- Он сбежал, - с горечью прошептал он. – Он сразился с великим змеем и проиграл, и теперь он бросает собственный род. Он бросает меня, самого верного служителя из всех, какие у него только были.
Тоши подобрал свою джитту и проверил состояние Кику. Махоцукай все еще была без сознания, но проклятие ее наставников защитило ее от основного удара натиска огра. Она лежала рядом с грудой обломков, ее тело было болезненно вывернуто, но в целости.
Кожа Кику была теперь густого, кромешно черного цвета, словно ядро оникса. Она была покрыта тенями тех сил, которыми она управляла. Кику все еще была красива, но ее красота была более устрашающей, чем когда-либо.
Стоя у дыры в стене, Хидецугу зарычал и раскрошил один из обвалившихся каменных блоков, лежавших перед ним. Он извергал яростные проклятия на древнем языке о-бакемоно.
Тоши проковылял обратно к той комнате, где он оставил Мозго и Похищенную. Диск лежал там, где он его оставил, это уже было кое-что. Крыс, правда, выглядел неважно.
Незуми все еще лежал неподвижно, излучая жар, но до его окончательной смерти пройдет еще несколько мучительных часов. Как Тоши и боялся, удаление знака хёдзан замедлило проклятие, но не избавило незуми от него. Как и задумывалось, заклинание должно было обездвижить предателя и погрузить его в муки и страдания, пока остальные мстители не явятся и не избавят его то страданий.
- Тоши, - позвал Хидецугу из дальнего зала. – Где ты, брат по клятве?
Тоши поразмыслил. Он сейчас не был в опасности, но Хидецугу подкидывал ему сегодня один сюрприз за другим. Поскольку он быстро восстанавливал силы и мог воззвать к Объятьям Ночи, Тоши почувствовал себя в достаточной безопасности, чтобы откликнуться. Он прошел сквозь дыры, которые Кику пробила в стенах академии, и встал у входа в зал, где находились огр с махоцукай.
- Здесь, Хидецугу. Хотя, думаю, наше время, как братьев по клятве давно уже миновало.
Огр сделал пару шагов на голос Тоши. Очимуша похолодел от того, сколь уверенными и размеренными были эти шаги, от того, как быстро огр адаптировался к слепоте. Его также настораживал хриплый, подавленный тон огра.
- Ерунда, - сказал Хидецугу. – Мы кровные братья … ты, Кобо, и я. Возможно, клятва хёдзан нас больше не связывает, но мы отведали плоть друг друга. Мы все еще связаны вместе.
- Я никогда не пробовал ничью плоть, - раздраженно сказал Тоши. – Это твое хобби.
- Конечно, пробовал. Когда мы приняли Кобо в наше братство, ты выпил воду, в которой остужалось его тавро. Кобо к тому времени уже ел мою плоть, а ты, в свою очередь, проглотил остатки его кожи.
Тоши обдумал это. К его растущему волнению, он осознал, что Хидецугу был прав. – Значит ли это, что ты все еще можешь меня как-то убить?
Тонкая улыбка мелькнула в чертах огра. – Нет, брат мой. Это значит, что мы никогда не освободимся друг от друга, пока оба не умрем.
- Ох. Ну, тогда, ладно. – Он подождал еще мгновение, ожидая ответа Хидецугу, затем добавил, - Так … что теперь будет?
Брови огра нахмурились над его кровоточащими глазами. – Я хочу просить тебя об одолжении. В память о старых временах.
- Об одолжении?
- Да.
- А мне что с этого?
- Все тот же, старина Тоши. Скажем так, очимуша. Я слеп. Я остался один, пережив своих охотников. Я брошен собственным богом. Но я все еще жажду мести. Есть еще многие, кто заслуживают моего гнева. Мне любопытно … в своих странствиях силой своей мёдзин, ты посещал мир духов?
Тоши осторожно взвесил свои слова. – Не совсем. Я лишь видел образы какуриё.
- Но посещал ли ты хонден Объятий Ночи? Был ли ты в ее святилище, в месте ее силы?
- Был.
- Тогда помоги мне. Вышли меня в логово моего óни. Хонден Всепоглощающего.
- Что? Зачем?
Злость и грозность вкрались в голос Хидецугу. – Не для того я посвящал свою жизнь Хаосу, чтобы Хаос отвернулся от меня. Я призвал его сюда ради смертельной битвы, когда мир рушится вокруг нас. Если Хаос не желает сражаться в этой битве здесь, я должен перенести эту битву к нему. – На лицо огра было страшно смотреть. – Мой бог оправдает мои ожидания, или я заставлю его страдать.
Тоши подождал, пока его сердце замедлит бег, прежде чем заговорить. – Я даже не знаю, возможно ли это. И, даже, если возможно, что ты сможешь сделать? Даже у силы о-бакемоно есть границы.
Хидецугу скрестил руки на груди. – Вероятно, ты прав. Вероятно, мы должны с тобой драться, пока один из нас, или оба мы не погибнем. Ты хитрый плут, Тоши Умезава. Ты еще можешь найти способ уничтожить меня, прежде чем я обрушу все это здание в озеро. – Для визуализации своих слов, Хидецугу топнул массивной ногой, расшатав еще больше кирпичей в кладке стен.
- Договорились, - тут же выпалил Тоши. За спиной огра, обрамленной дырой, ведущей наружу, Тоши увидел нескольких изуродованных наездников на мотыльках,
