class="p1">— Мама сказала, что ты машину бросила на работе? Поедем на моей? Эль!
— Ага. Успеем? Мишку еще надо забросить в сад.
— Конечно. Мишань, поедем с папой?
— На басой масыне!
— Ага. На большой, — Юрка достает сына из стульчика, звонко чмокает в щеку и на секунду, зажмуривавшись, прижимает его к себе. — Папа жуть как по тебе соскучился.
— Я тозэ!
Маленькие руки изо всех сил смыкаются на Юркиной шее. Свекор, шмыгнув носом, отворачивается. Свекровь с намеком сжимает мои пальцы, мол, видишь, я тебе говорила, что все будет хорошо. Ну, да… Разве не прекрасно? Мир и покой вернулись в семью. Красота же! А то, что у меня на сердце, кого волнует? Даже моя родная мать винила меня в уходе мужа. Дескать, не вовремя я заварила кашу с универом. Теперь, когда Юра вернулся, наверное, все будут счастливы.
— Так, Мишань, давай-ка наперегонки, кто быстрей съест свою кашу?
— Подавится еще.
— Сегодня аховские пробки, — бормочет Юра, утыкаясь в телефон. — Надо пораньше выехать, если не хотим опоздать. Слушай, а ты получила цветы?
Такая резкая и опасная смена темы вводит меня в легкий ступор.
— А, да. Красивые. Спасибо. — Отвожу глаза, а сама думаю, что у Юрки просто железные нервы. Мне один раз соврать тяжело, а он меня больше года водил за нос. И главное, ни разу ведь ничем себя не выдал. Ну, или же я была такой доверчивой дурой, что просто ничего не замечала. Интересно, со временем станет легче? Хоть чуть-чуть легче, а? Хоть немного, чтоб банально нормально дышалось…
Сев к Юрке в машину, провожу неосознанный, но очень тщательный осмотр на предмет чужих забытых вещей. Ловлю себя на этом, и вдруг становится жутко. Неужели теперь всегда будет так? Именно это — моя новая реальность?
— Что? — удивляется Валов.
— Ничего. Просто мысли всякие.
— Дай угадаю. Вспоминаешь, как мы тут трахались? — бросает на меня жаркий взгляд, и я мгновенно воспламеняюсь. Просто мгновенно, да… И так же быстро перегораю от мысли, что, может, не со мной одной он тут трахался. Ведь где-то же они с Ленкой того… И судя по тому, что Бутенко об этом не знал, их встречи происходили не на ее территории. Юрке хватило ума быть осторожным. Хоть на это хватило.
И будто мне мало переживаний, судьба подкидывает еще одно. Встречу с Бутенко. Нет, понятно, что мы бы с ним в любом случае встретились в отделении, но я никак не ожидала увидеть его на стоянке. Ведь обычно он приезжает едва ли не раньше всех. А тут, видно, из-за пробок… В общем, неловко до тошноты от мысли, что он обо мне подумает? Наверняка решит, что я тряпка. И что гордости у меня нет.
— Привет, Жор. — Юра, улыбаясь, жмет другу руку. — Тоже в пробке застрял?
— Ага…
— Привет, — шепчу, не в силах поднять на Георгия глаз.
— Хорошо, что я тебя поймал. Думал сегодня в обед освободить твою жилплощадь. Спасибо, что позволил перекантоваться. И вообще… За поддержку. Жорка, Эль, во многом помог мне разобраться в себе.
— А я думала, психолог.
— И это тоже. Я не прекращаю терапии.
— Да брось, — хмыкает Бутенко.
— Ну, правда же помог, — пожимает плечами Валов. — Ладно, мне бежать надо. Сдаю Эльку с рук на руки. Смотри, не сильно ее гоняй. У меня на жену планы. Второй медовый месяц, понимаешь ли…
Юра наклоняется и целует меня, будто тот самый второй медовый месяц уже начался. А я какого-то черта взгляда не могу оторвать от Георгия, который тоже на меня смотрит.
— Все. Побегу. Люблю тебя.
И ничего, ничего не замечает. Жмет Жорке руку и уносится прочь, оставляя нас наедине.
— Простила, значит.
— Не знаю. Он вернулся вчера. Неожиданно очень… Ну я и… — пожимаю плечами и добавляю резко, будто бы защищаясь: — Ты же понимал, что так может быть.
— Да. Допускал такую возможность.
— Между нами ничего не было. Ну… вчера, — зачем-то бормочу я.
— Но ведь будет.
— Да, наверное… Прости, я…
— Бог с тобой, Эльвира Валерьевна, я ж по доброй воле в это вперся. С тебя какой спрос? Я так понимаю, Юра не знает, что ты в курсе?
— Нет. Я не представляю, как об этом заговорить, и надо ли вообще, если это все равно ничего не изменит.
— Уверена?
Я смеюсь, глядя в пасмурное небо:
— Нет. Абсолютно. Ни в чем.
Время поджимает, и мы, не сговариваясь, идем в сторону нужного корпуса. Тишина между нами кажется тяжелой, как никогда. Чтобы ее хоть чем-то разбавить, рассказываю грустную историю своих ночных приключений и резюмирую с натужным смешком:
— Сегодня будет очень сложная смена.
Бутенко кивает, пропускает меня в лифт, заходит следом. Кабина дергается. Первый, второй, третий этаж… В звенящей тишине. А потом как взрыв:
— Уходи от него, Эля. Уходи, а?
ГЛАВА 19
— Ну, вот и последняя капельница! — ободряюще улыбаюсь Вере. — Ты как себя чувствуешь?
— Вообще не очень. Но то, что это последняя порция отравы, не может не радовать.
— Радоваться нужно тому, что она помогла, — назидательно выставляю перед собой указательный палец.
— Ну да, — Вера отводит глаза. — Кстати, я вот что спросить хотела: ты как вообще к балету относишься? У Есении премьера, помнишь Есению?
— Девочку Вершинина? Конечно.
— Ну вот, он подкинул Шведову билеты, но тот уезжает и не сможет пойти. Можем сходить с тобой, чтобы добру не пропасть. Как ты на это смотришь?
— Конечно же, положительно, ты как спросишь! Правда, я ничего не смыслю в балете.
— Ну, если Есения растянется посреди сцены, ты это поймешь.
— Это точно, — смеюсь. — Думаешь, она совсем бездарна?
— Да нет, — удивляется Вера, — почему? Есения и в столице делала большие успехи, насколько я знаю. Но потом что-то случилось, и она вернулась домой.
— Тогда сам бог велит идти. Единственное, надо будет подгадать с работой.
— Это суббота. На семь вечера. Сможешь?
— О, в субботу у меня выходной. Можем даже пораньше встретиться и перед театром забуриться в какой-нибудь ресторанчик. Я так давно никуда не выбиралась с подругами!
— Я только за.
Дверь в палату открывается. Заходит Бутенко. С тех пор, как он предложил мне уйти от мужа, прошло уже две недели. Но я до сих пор со стыда сгораю, стоит только вспомнить, как по-идиотски я на эту просьбу отреагировала.
— Добрый день. Как у нас дела?
— Все хорошо. Еще минут пятнадцать, — бормочу я и устремляюсь к выходу. Тогда я тоже сбежала, кстати. Как будто боялась, что Георгий насильно прикует меня к себе в
