я кончу от одного только вида.
— Ты хоть представляешь, какая ты чувствительная и отзывчивая? Твой тонкий голос и приглушенные стоны заставили мой член захотеть занять место моего языка. — Его пальцы цепляются за пуговицы джинсов, расстегивая их по одной за раз, медленно, неторопливо, словно он знает, какое именно воздействие оказывает на меня, и усиливает его.
Играет со мной на свое усмотрение.
Когда он освобождает свой член, я слегка отклоняюсь назад, качая головой. Он большой и в длину, и в обхвате, и такой твердый, что я физически отшатываюсь.
— Ты... ты не вставишь эту штуку в меня.
— О, я вставлю. И что? Серьезно? Это то, что ты называешь членом в своей голове? — он опускается на меня и яростно двигает своим членом вверх-вниз.
Если он будет вести себя так грубо, то расправится со мной в мгновение ока.
— Пожалуйста, не надо. — Слезы собираются в моих глазах.
— Шшш. — Он наклоняется и прижимает свой язык к моему веку, слизывая мои слезы еще до того, как они вырвутся наружу, а затем шепчет мне: — Не плачь, когда мы еще не начали.
Из моих легких вырывается всхлип, и я кладу две дрожащие руки ему на грудь.
— Я... я пьяна. Я не смогу бороться с тобой.
— Ты не смогла бы бороться со мной, даже если бы не была пьяна.
— Джереми... пожалуйста.
— Ты бы тоже умоляла Лэндона, если бы он был здесь? Нет, не стала бы. Ты бы раздвинула ноги и предложила ему свою задницу, если бы он только взглянул на нее.
— Лэн не сделал бы этого со мной, — пробормотала я. — Он не монстр.
Он поднимает кулак в воздух, и я закрываю глаза, ожидая, что он ударит меня или что-то в этом роде, но до моих ушей доносится только стук.
О матрас.
Вот что я понимаю, когда смотрю сквозь веки. Он ударил своим кулаком в матрас.
И его глаза стали такими темными, что чуть не проглотили меня целиком.
— Монстр, да? — его спокойный голос противоречит его выражению, когда он хватает меня за челюсть с силой, которая пробирает меня до костей. — Если ты так обо мне думаешь, то, наверное, стоит пойти на это, нет?
Мои ногти впиваются в его рубашку с таким отчаянием, которого я никогда раньше не испытывала.
Не только чтобы остановить его, но и потому, что я не хочу потерять то чувство, которое медленно, но верно развивалось в моей груди.
— Поцелуй меня, — шепчу я в отчаянной попытке отвлечь его.
Он делает паузу, и, если бы я не знала лучше, то бы сказала, что он был застигнут врасплох.
— Зачем?
— Пожалуйста, поцелуй меня. — Я пытаюсь поднять голову, но его хватка на моей челюсти запрещает это.
— Ты хочешь поцеловать монстра?
— Никогда не говорила, что я нормальная.
— Ты раздражаешь своим гребаным существованием.
— Тем не менее, ты здесь.
— Да, я здесь.
— Тогда поцелуй меня, Джереми. Просто...
Мои слова обрываются, когда его губы прижимаются к моим. Они неистовые и абсолютно притягательные.
Он целует меня так, словно я уже принадлежу ему, у него есть все силы, чтобы доказать это, и он пометил меня для всеобщего обозрения.
Это гораздо более животный поцелуй, чем поцелуй в клубе. Тот был поглощающим, но медленным и страстным.
Безопасным.
Тогда я чувствовала себя в безопасности, вот почему попросила его поцеловать меня сейчас. Это была попытка воссоздать ту атмосферу, но этот поцелуй ни в коем случае не похож на тот.
Он наказывает меня. Джереми прикусывает мой язык так сильно, что я стону и извиваюсь. Из моих глаз текут слезы, я кусаю в ответ еще сильнее, пока во рту не появляется металлический привкус.
Джереми выпивает кровь с моего языка, затем заставляет меня проглотить ее. Он крепко сжимает мою челюсть и толкает мою голову назад, чтобы он мог проникнуть глубже, ближе, к той части меня, до которой я не могу дотянуться.
Он как будто наказывает меня за то, что я попросила его поцеловать.
За все остальное, что я сказала, тоже.
И, как ни странно, я не чувствую угрозы. Это безопасно, как тогда в клубе, но совсем по-другому.
Это безопасно, угрожающе и серо.
Все одновременно.
Когда он отрывает свой рот от моего, я задыхаюсь, резко вдыхая воздух.
Джереми смотрит на меня с этой необработанной силой во взгляде, ураганом в его серых глазах, а его большой палец вытирает кровь с уголка нижней губы.
Тут же раздается щелчок, и я понимаю, что действительно выпила его кровь.
— Разве ты не очаровательный маленький боец? — он скользит вверх, почти придавливая меня своим весом, когда опускает мою голову так, что его колени оказываются по обе стороны, затем снова хватает свой член, приставляя его к моим избитым губам. — Открой.
Я закрываю их и смотрю на него.
— Либо ты откроешь рот, либо я воспользуюсь другим отверстием.
Мои губы дрожат.
— Ты боишься меня, Сесилия?
— Нет. — Я лгу сквозь зубы. Потому что, да, я считала себя достаточно смелой, чтобы не испугаться пресловутого Джереми Волкова, но это было гораздо раньше, чем я познакомилась с ним настоящим.
С декадентским, беззаконным зверем.
— А стоит. — Он шлепает меня по рту своим увесистым стволом. — Я не делаю пустых угроз.
И тут меня осеняет.
Глядя в его светлые глаза, я понимаю, насколько Джереми изменился. Ему действительно было бы все равно, если бы он сломал меня или трахнул, когда я была пьяна.
Прекрасно зная, что я девственница.
Дело в том, чего он хочет, и, если я не дам ему этого, он просто возьмет это.
И какая-то часть меня испытывает искушение сделать это, спровоцировать его на это.
Но не когда я пьяна. Я действительно не смогу простить себя, если завтра проснусь, прекрасно зная, что не позволила настоящей себе принять решение.
Поэтому я медленно открываю рот.
Джереми не ждет и не вступает в разговор. Он проникает внутрь до упора, задевая заднюю стенку моего горла. Я задыхаюсь и думаю, что меня сейчас вырвет, но он отстраняется.
Его рука вцепилась в мои волосы, и он приподнял меня за них.
— Соси и делай это хорошо, или я перейду к другим твоим доступным дырочкам и без особого порядка.
Мои вялые
