Кажется, она задала правильный вопрос. И, кажется, Дарио совсем не хотел на него отвечать.
Вернувшись полностью к дороге, Дарио шумно выдохнул. Лукреции показалось, что он даже сильнее сжал руль, как будто бы переживая в душе только ему известный ураган, который причинял ему боль.
— Извини, — тише проговорила Лукреция. — Я не хотела лезть не в свое дело. Просто мы проводим много времени вместе. И твоя личность интригует меня все больше.
— В моей личности нет ничего интригующего, — сухо заметил Дарио. — Я довольно обычный.
— А вот здесь не соглашусь, — возразила Лукреция. — Тебе нужно что-то большее, чем большинству парней при Марко или Санто. Но это не мое дело. Я поняла.
Дарио даже чему-то усмехнулся, когда она договорила. То ли быстрому темпу речи, то ли резкому скачку от интереса, с которым она начала размышлять, до ухода от темы. Остаток пути до больницы они проехали молча, слушая шум города из опущенного окна.
Лукреция всегда относилась к больницам равнодушно. Но за эти дни буквально возненавидела светлые стены, стерильность, палаты. Когда она оказывалась внутри, ей снова вспоминалось, как сюда привезли Нико, и ее снова охватывало то чувство беспомощности, где от ее действий ничего не зависело.
Дарио сообщил, что сходит покурить и поесть, попросил позвонить, как она закончит. Лукреция лишь кивнула. Идя к палате, она вдруг ощутила неприятное чувство, что за ней кто-то следил. Но Дарио уже пропал из поля зрения, охране Нико не было до нее никакого дела. Безуспешно озираясь по сторонам и никого так и не заметив, Лукреция решила, что у нее просто разыгрались нервы. И сосредоточилась на другом. Ей хотелось подольше побыть с Нико, но поменьше находиться в больнице. Желания, противоречащие друг другу. Но стоило зайти в палату, увидеть добрую улыбку Нико, как она моментально сделала выбор в его пользу.
— Привет, Лу. Отлично выглядишь. — Голос Нико звучал тише обычного, но теплая интонация как будто обволакивала ее. Словно показались лучи августовского солнца: уже не такого жаркого, как в другие летние месяцы, но все еще согревающего и уютного, под которым хотелось находиться.
— Привет, — подходя ближе, поздоровалась Лукреция и, наклонившись, чмокнула брата в щеку. — Ты тоже.
На Нико было больно смотреть. Он лежал на койке, подключенный к разной аппаратуре. Его голова была обвязана бинтами так, что выглядывало лишь лицо. Нога в гипсе была приподнята на какой-то конструкции.
— Мне пойдет для разнообразия что-то, кроме черного, — усмехнулся Нико.
Лукреция улыбнулась попытке брата разрядить атмосферу. Но чувство вины все равно навалило с небывалой силой, расплющивая ее словно под прессом.
— Прости, что вытащила тебя туда… Я даж…
— Лу, — перебил Нико. — Не надо. Тут нет твоей вины. Случилось то, что случилось. Значит, таков мой путь. Я поправлюсь. Не переживай об этом, пожалуйста. Лучше расскажи что-нибудь. Как у тебя дела с Марко? В прошлый разговор ты была встревожена, а сейчас светишься.
Улыбнувшись услышанному, Лукреция потянулась к руке брата и нежно погладила ее. Милый добрый Нико, который даже сейчас умудрялся больше думать о ней, чем о себе. Теплый взгляд, полный интереса и заботы, обезоруживающая улыбка.
Чем-то любовь к Нико напоминала чувства к племяннику. Нечто чистое, невинное. Желание забыться в его обществе от грязи мира и хоть миг побыть в ореоле света. Согревающего. Мягкого.
Опустив все интимные подробности, Лукреция сообщила, что они теперь вместе.
— … и Марко был рядом все это время, — рассказывала она. — И после этих дней с ним я поняла, что просто гнила изнутри в отношениях с Витторио. Наверное, хорошо, что все вскрылось. Я бы не нашла в себе силы все оборвать, так затянуло. Не знаю, как он так подействовал на меня. Наверное, первое впечатление, в которое я поверила и продолжала видеть.
— Как я и говорил, — по-детски важно заговорил Нико, — значит, таков был твой путь.
— Всегда буду тебя слушать, — заверила Лукреция и полезла за телефоном. — А теперь извини. У нас тут новый проект, и мне надо ехать туда, — продолжила, печатая Дарио, что выходит. — Я заеду к тебе вечером.
Нико кивнул и пожелал удачи, Лукреция чмокнула его в щеку и направилась в коридор. Почти дойдя до лифта, она притормозила, услышав уведомление на телефоне, и выронила его, когда кто-то схватил ее за руку и грубо увлек в тесную комнату.
Дверь закрылась. В помещении пахло чистящими средствами. Лукреция попыталась открыть дверь, но ее снова грубо схватили за руки и толкнули вглубь комнаты.
— Это я, Лукреция! Успокойся!
Вскоре до нее дошло, что голос принадлежал Витторио. Через пару секунд она разглядела и его, но спокойнее от этого не стало. Полумрак. Тесное помещение. Отсутствие окон. Невозможность пройти к двери.
Лукреция почувствовала, как в груди все сжималось, и снова двинула вперед.
— Да подожди ты! — Витторио схватил ее за плечи и вернул на прежнее место. — Что происходит? Почему твой брат и Марко собирают информацию в партиях о кандидатах? Интересуются независимыми партиями?
До Лукреции через слово доходило, о чем ее спрашивал Витторио. Но стало понятно, что о делах. И от этого она вдруг нервно засмеялась. Словно после этого вопроса все действительно встало на свои места. Даже его глаза блестели хорошо знакомым ей блеском. А еще страхом потери. Словно что-то ускользало у него из-под носа.
— Нико лучше. Спасибо за беспокойство. И мне тоже. Спасибо за заботу. Жаль, что не можешь быть рядом. — Лукреция сама удивилась тому яду, которым были пропитаны ее слова. — Мог бы хотя бы из вежливости поинтересоваться этим, а уже потом спрашивать про партии.
Кажется, ее слова подействовали на Витторио как пощечина. Он на миг замер, и Лукреция решила этим воспользоваться. Оттолкнув Витторио, она снова ринулась к двери, но почувствовала, как ее снова схватили и затащили внутрь.
— Пусти меня! — громко крикнула Лукреция, чувствуя, что от одной мысли вернуться в каморку, ее сворачивало от страха. — Я не знаю про дела Марко! Он не рассказывал! Я не спрашивала! Пусти!
Оказавшись снова внутри, Лукреция почувствовала, как тело билось от дрожи. Глаза заволокла пелена слез, в которой она уже мало что различала. Очевидный минус того, что она недалеко от палаты Нико — здесь нет посторонних. Даже охрана Санто отошла, не мешая ей общаться с братом. Стены стали как будто сжиматься вокруг нее, напоминая, что она здесь одна.
— Лукреция… милая…
Голос Витторио стал мягче. Сам он попытался обнять ее, но Лукреция начала махать руками впереди себя как кошка, не давая ему приблизиться.
Вдруг каморка озарилась коридорным светом, а Витторио кто-то вытянул из нее, давая ей пройти. Дарио скрутил его и прижал лицом
