восток. От Люсона до Авиньона по прямой — 550 километров. Потратить на такую дорогу месяц — это надо было постараться. Впрочем, недаром же древние говорили, что торопиться надо медленно. Папская курия, с которой это перемещение даже не обсуждалось, была явно недовольна тем, что светская власть удалила епископа из его епархии, но в то же время опасалась быть втянутой во внутрифранцузские политические раздоры.
Итак, Мария Медичи оставалась в Блуа, а Арман Жан дю Плесси оказался в Авиньоне.
Как пишет биограф кардинала де Ришелье Энтони Леви:
«В начале 1619 года карьера дю Плесси достигла своей низшей точки, пусть даже его опала, как и у королевы-матери, была относительно мягкой. Ему было 34 года. Двор пренебрежительно называл его “Люсоном” и считал не более чем провинциальным епископом. Он был полезен несколько недель, в течение которых помогал королеве-матери обустроиться в изгнании, но эта деятельность, равно как и близость к Кончини, также делали его вызывающей подозрения, предположительно инакомыслящей и потенциально опасной фигурой для герцога де Люиня, который систематически унижал Марию Медичи. Хотя опасность, которую дю Плесси представлял для королевского фаворита, казалась не столь значительной и уравновешивалась возможностью того, что он мог принести пользу в любых переговорах с Марией Медичи, все-таки де Люинь предпочел отправить его в Авиньон и забыть о нем.
Мы можем лишь приблизительно представить, каково было душевное состояние дю Плесси в то время. В Люсоне он целиком посвящает себя роли епископа-реформатора, церковного писателя и католического полемиста. Даже после своего фиаско, закончившегося отъездом в Авиньон, он мог вполне обоснованно надеяться на выдающуюся карьеру церковного деятеля. Однако опала была вполне реальной, а регулярные отказы, которые он получал в ответ на свои просьбы о возвращении, — угнетающими. В конце концов, он уже успел вкусить чувства глубокого удовлетворения, которое ему доставило пребывание в Государственном совете, а опыт подсказывал ему, что его практические навыки как в политике, так и в дипломатии были гораздо более высокого уровня, нежели те, которые он проявлял, когда на первых порах навязывал свои услуги только что овдовевшей регентше. С другой стороны, он должен был понимать, что изгнание, которому вряд ли суждено было продлиться вечно, все-таки оставляет ему некоторую свободу выбора.
У него не конфисковали имущество, и худшее, чего мог ожидать дю Плесси, — это оставаться не у дел до тех пор, пока не рассеется недоверие де Люиня, а это, несомненно, должно было произойти после того, как со временем королева-мать и ее сын примирятся друг с другом. Даже если бы де Люинь стал противиться возвращению дю Плесси в обозримом будущем, папа не мог бесконечно терпеть изгнание епископа, мешавшее ему выполнять свой пастырский долг, особенно учитывая заметную роль, которую дю Плесси, пусть и недолго, играл в делах своей страны».
* * *
Между тем молоденький Людовик XIII в действительности не имел ни ума, ни желания для того, чтобы самому заниматься государственными делами.
Франсуа де Ларошфуко в своих «Мемуарах» характеризует его так:
«Король Людовик XIII отличался слабым здоровьем, к тому же преждевременно подорванным чрезмерным увлечением охотой. Недомогания, которыми он страдал, усиливали в нем мрачное состояние духа и недостатки его характера: он был хмур, недоверчив, нелюдим; он и хотел, чтобы им руководили, и в то же время с трудом переносил это. У него был мелочный ум, направленный исключительно на копание в пустяках, а его познания в военном деле приличествовали скорее простому офицеру, чем королю».
В результате король полностью попал под влияние герцога де Люиня, который фактически заменил собой убитого Кончино Кончини, фаворита Марии Медичи.
По совету герцога де Люиня Людовик XIII вернул старых министров: Никола Брюлара де Силлери, Николя де Вилльруа, Пьера де Жаннена и других.
Со временем герцог де Люинь получил самые высокие титулы и даже вознамерился породниться с самим королем, женившись на его сводной сестре, на Екатерине-Генриетте, незаконной дочери Генриха IV и Габриэль д’Эстре, родившейся в 1596 году. Но этот дерзкий брак все-таки не состоялся, и фавориту в 1617 году пришлось удовольствоваться другой женой, которая впоследствии стала весьма известной особой. Это была юная, богатая, изумительно красивая и авантюрная Мария де Роган де Монбазон, дочь герцога де Монбазона, владевшего огромными землями в Бретани и Анжу.
После смерти герцога де Люиня в 1621 году король вышлет ее из Парижа, но через некоторое время она вернется, выйдя замуж за Клода Лотарингского герцога де Шеврёз. Став главной фрейлиной и ближайшей подругой Анны Австрийской, она отдаст много сил борьбе против короля и кардинала де Ришелье, став одной из центральных фигур в водовороте придворных интриг Франции первой половины XVII века.
Глава шестнадцатая
Война между матерью и сыном
А пока же, в феврале 1619 года, Мария Медичи, жившая под надзором в Блуа, не смирилась со своим поражением и 22-го числа совершила побег.
План побега был задуман одним из ее сторонников — герцогом д’Эперноном. Этот побег был похож на эпизод из романов Александра Дюма и в то же время удивительно напоминал один из тех неожиданных поворотов судьбы, которые на всем протяжении карьеры кардинала де Ришелье внезапно меняли казавшийся предсказуемым ход событий.
В феврале 1619 года герцог д’Эпернон покинул город Мец, куда он был изгнан Людовиком XIII, и направился в район Ангулема. Он был губернатором и того, и другого. В Ангулеме он собрал кавалерийские войска, которые повел к Лошу,
