– Почему? – я с трудом понимала, что он говорит, так сильно внутри все полыхало.
– Сама же понимаешь, почему, – зло выдохнул он, вывернулся из моих рук и пошел в ванную. Судя по шуму воды, кто-то сейчас пытался себя остудить. Зачем? Я не понимала. Я вообще сейчас ничего не понимала, кроме того, что Кирилл меня почему-то не захотел. И от этого больно дергало внутри, как будто зуб без наркоза вырывали.
Он нормальный? Сначала говорит, что любит меня, а потом вдруг уходит в самый ответственный момент!
Я вдруг разозлилась до красной пелены в глазах. Сколько можно надо мной издеваться?!
Прошагала к ванной, решительно распахнула оказавшуюся незапертой дверь и обомлела. Этот придурок просто взял и подставил голову под кран и теперь не только сам был мокрый, но и забрызгал водой все вокруг.
– С ума сошел?! – я подскочила и закрыла воду, оказавшуюся ледяной. А потом посмотрела на несчастного злого Царева и потянула с него мокрую насквозь футболку.
– Крис… – бормотал он, тем не менее давая себя раздеть, – уйди, пожалуйста…Я же не сдержусь.
Широкая грудь тяжело вздымалась, и длинные пальцы беспомощно стискивались в кулаки, как будто пытаясь удержать себя в рамках.
Вчера я боялась его, а сегодня казалось, что Кирилл сам себе боится.
Зря. Не надо.
Оказывается, я уже кое-что решила для себя. И решила, видимо, еще в тот момент, когда переступала порог этой квартиры. Или даже раньше, когда поехала сюда.
– Не сдерживайся, – попросила я и одним решительным движением сняла с себя футболку, – я люблю тебя. Покажи мне, как ты меня любишь.
Глаза Кирилла моментально вспыхнули темным первобытным огнем, и у меня пробежал по спине холодок. Не от страха, нет, но от какого-то обморочного предвкушения. Сегодня, сейчас все изменится. Между нами, со мной, внутри меня.
И, может быть, я даже совсем чуть-чуть боялась, но только до того момента, как Кирилл опустился передо мной на колени и мучительно нежно коснулся губами моего обнаженного живота, а потом провел языком влажную дорожку ниже – до самой пуговицы джинсов. Это было так остро и сладко, что я вздрогнула и попыталась увернуться от горячих влажных касаний языка.
– Что ты делаешь? – прошептала я, дико смущенная. – Не надо…
– Тебе неприятно?
– Приятно, но это же как-то неправильно…
– Урок первый, Мышонок, – ухмыльнулся Кирилл, смотря на меня снизу вверх бесстыжими глазами, – в постели нет ничего неправильного. Все, что нравится мне и тебе – правильно. А мне очень нравится тебя целовать. Везде.
Я вспыхнула и опустила руки на его плечи, сквозь ресницы наблюдая за тем, как он опускается ниже, еще ниже и касается меня губами там…
– Кир, – смущенно дернулась я.
– Так хорошо?
– Д..да…но…
– Первый урок, забыла? – прошептал он, заговорщицки мне улыбаясь, и я послушно кивнула в ответ. А Кирилл, воспользовавшись тем, что я отвлеклась, полностью стянул с меня джинсы, подхватил на руки и вынес из ванной.
И – странное дело – я вдруг перестала стесняться и ощутила себя так, будто в его руках мне самое место. Так хорошо мне там было, так правильно.
В спальне он осторожно опустил меня на кровать, и от того, что простыни и подушка очень тонко и неуловимо пахли им – его запахом, меня вдруг с ног до головы протряхнуло от возбуждения.
– Ты красивая…– Кирилл окинул меня восхищенным взглядом, будто я какая-то невероятная драгоценность, и медленно провел по всему телу горячими ладонями. Огладил обнаженные плечи, живот, приласкал бедра и ноги, а потом осторожно стал массировать стопы. И меня внезапно аж выгнуло от того, насколько это было приятно. Не думала, что в прикосновениях к пальцам ног может быть столько эротики.
– Такая чувствительная, – выдохнул горячо Кирилл, – такая отзывчивая…
И провел языком по лодыжке, не переставая гладить меня. Я вздрогнула и, закусив губу, пыталась не стонать. Жесткие пальцы тут же коснулись моего рта и осторожно разомкнули губы, поглаживая их гладкую изнанку.
– Урок второй, Мышонок, – хрипло произнес Кирилл, его голос был сейчас таким низким и глубоким, что у меня от него побежали мурашки, – не молчи, мы не на допросе. Если хочется – стони, кричи…Мне нужно видеть твою реакцию. А еще…Это дико возбуждает.
Я покраснела так, что алым залило не только лицо, но и шею.
– Как же мне нравится тебя смущать, – улыбнулся Кирилл и закрыл мне рот поцелуем, прежде чем я успела что-то сказать. Его руки в это время мягко, но уверенно продолжали действовать, касаясь меня там, где было слаще всего. Я задыхалась, непроизвольно сжимая плечи Кирилла, и даже не замечала, как оставляю на нем царапины, потому что ощущения были слишком острыми. Я даже не могла сказать, хорошо мне было или плохо. Это было просто невозможно, невероятно и ново. Внутри будто рос огромный горячий шар, который заставлял полыхать и дрожать нервные окончания во всем теле. Каждое движение пальцев и губ только делало этот шар больше, но так не могло продолжаться бесконечно…И в какой-то момент меня накрыло взрывной волной. Осколки горячего шара, кипящая лава и невероятное, немыслимое удовольствие, от которого хотелось кричать, как от боли.
– Кирилл…
Когда меня перестало трясти, я выдохнула его имя. И попросила смущенно:
– Можно я тебя потрогаю? Хочу, чтобы тебе тоже было хорошо…
Кирилл неожиданно сглотнул, посмотрел в упор серьезными глазами и молча кивнул, а я вела по нему руками, чувствуя, как бешено колотится сердце. Гладила крепкие грудные мышцы, трогала кубики пресса и с непонятно откуда взявшейся смелостью опускалась еще ниже…
Вскоре я услышала первый стон Кирилла – низкий, красивый, безумно возбуждающий. От этого звука у меня встали дыбом все волоски на теле, и я начала коротко, загнанно дышать, ощущая странное томление. Неудовлетворенность. Желание принадлежать ему.
Кирилл подмял меня под себя и начал целовать.
– Будет больно скорее всего, – прошептал он мне на ухо, щекотно опаляя кожу дыханием.
– Я справлюсь.
– Я знаю, ты сильная девочка. Ты точно хочешь?
– Да. Я хочу. Я люблю тебя.
Резкая, будто обжигающая боль заставила меня вскрикнуть и изо всех сил вцепиться в плечи Цареву, будто пытаясь его остановить.
– Тшш, тихо, моя хорошая, уже все. Больно еще?
Было больно, но я почему-то отрицательно мотнула головой. Мне хотелось, чтобы он продолжил. И он продолжил: мучительно нежно, плавно, пока я не поняла, что боль ушла.
Кирилл начал тяжело, прерывисто дышать, его взгляд поплыл, становясь абсолютно пьяным и расфокусированным.
– Крис, – выдохнул он. – Криииис…
И наконец хрипло и длинно простонал, бессильно опускаясь на меня. Такой тяжелый и горячий, что мне должно было быть неудобно, но почему-то не было. Я прижала к себе его голову, взъерошила влажные темные волосы, и в глазах защипало от того, какой Кир сейчас открытый, расслабленный и даже беспомощный. Какой он сейчас со мной настоящий.
