– Вот именно, – кивнул Чак. – И я хочу, чтобы впереди у нас было одно хорошее. А потому с этого момента я становлюсь твоим «я», твоим живым щитом. Отныне куда ты, туда и я.
– Я сам могу справиться.
– Отлично. Но я хочу лично при этом присутствовать и удостовериться, что ты не забыл покрепче затянуть веревку на шее того негодяя… или негодяйки.
– Я поражен твоими материнскими инстинктами, – ответил Синджун. – Мне необходимо отправиться в Сиэтл, чтобы уладить дела Фрэн.
– Поедем вместе.
– Но сначала я хочу переговорить с полицейскими.
– Не советую.
– Пусть ее допросят, потом я тоже задам ей несколько вопросов.
– Понятно. И знаешь, что скажут полицейские? Что ты спятил. Но если ты прав и девушка в самом деле замешана, то своим обращением в полицию ты спугнешь того, на кого она работает. Впрочем, поступай как знаешь.
– Угу, – буркнул Синджун. Две бессонные ночи не могли не сказаться на нем. – Думаю, пора Анжелике Дин всерьез заняться моей биографией.
– Расскажи, какой она была, – попросила Бренда, лежавшая на кровати в своих апартаментах.
– Я никогда ее не видела.
– Не видела? – Бренда подняла голову с подушки и уставилась на подругу – Ты же говорила, что она была квалифицированной и…
– Я только слышала ее голос по внутренней связи. – Анжелика сидела у окна, наблюдая за происходившим у бассейна.
– А теперь она мертва, – задумчиво протянула Бренда. – Уже два дня.
– Как все ужасно, – вздохнула Анжелика, провожая взглядом мужчин в форме, направлявшихся к площадке, где их ждал полицейский вертолет. – Кажется, Синджун подозревает меня.
– Не дури. С какой стати?
– Не знаю. У него такой вид, будто он хочет меня ударить.
Сердце у Анжелики болезненно сжалось, как уже не раз за те два дня, что прошли с момента гибели Фрэн Симкокс и пилота по имени Джим Аллен.
– Когда сегодня утром я попыталась заговорить с Синджуном, он просто ушел.
– Думаю, нам следует убраться отсюда, – сказала Бренда, поворачиваясь на бок. – Ему теперь не до твоей книги.
– Мне велено даже не помышлять об отъезде.
Анжелике очень хотелось рассказать подруге об истинной причине своего интереса к Синджуну Брейкеру, это принесло бы ей облегчение. Но тогда пришлось бы рассказать и о смерти матери, для чего требуются душевные силы, которых у нее не было.
– Кто тебе сказал? – спросила Бренда.
– Чак Гилл.
– Брейкер не может тебе приказывать.
– Он сейчас очень расстроен.
– Эндерс расстроен еще больше. Думаю, он имел виды на Фрэн.
– Я была уверена, что погиб Синджун, – пробормотала Анжелика.
– Ты уже говорила это. Вряд ли стоит повторять так часто. Не хотелось говорить тебе, но вижу, ты должна знать. Я случайно услышала, как Чак советовал ему вести себя осмотрительнее в твоем присутствии. Не понимаю, почему он это сказал, но, видимо, ты права. Синджун что-то имеет против тебя. Чак вроде бы говорил: «Если ты не ошибаешься, то будет лучше, чтобы она ни о чем не догадывалась». Возможно, это не имеет отношения к трагедии с вертолетом. Думаю, он хочет удержать тебя на острове, пока не проведет исследование рынка биографических изданий.
– Ты полагаешь, он наводит справки в Нью-Йорке? – испугалась Анжелика.
– Он может. У него масса деловых связей, в том числе с издателями. Возможно, он пытается найти кого-нибудь посговорчивее в смысле денег.
– О деньгах мы еще не говорили.
– Почему? – Бренда удивленно приподняла свои рыжие брови. – Обычно прежде всего договариваются о финансовой стороне дела, разве не так? Ты же сказала, что выбрала Синджуна Брейкера, поскольку в его жизни много непонятного, даже таинственного, и люди находят его очаровательным. Он в самом деле очарователен, Энджел. До катастрофы я могла бы поклясться, что и ты ему нравишься. Помнишь, как он провожал тебя с вечеринки?
– Помню. – Еще бы ей не помнить!
– Что между вами произошло? Он хорошо целуется? Кроме всего прочего?
Анжелика покраснела и не ответила.
– Ладно, об интимных деталях расскажешь потом. Лучше послушай про Уиллиса.
– Бренда!
– А в чем дело? Можешь представить, что я чувствовала, когда мы резвились в бассейне. – Бренда закатила глаза. – С ума сойти! Будь я покладистой девушкой, то уже размахивала бы его синими плавками.
– Ты невыносима, – простонала Анжелика. – Пойду-ка я лучше спать.
– Вряд ли, – сказала Бренда, глядя в окно. – Кажется, у нас гости.
Появился Синджун Брейкер. Анжелика вскочила с плетеного кресла.
– Он идет сюда?
– Подходит к бассейну.
– Может, захотел поплавать?
– Поплавать? Я слышу его шаги по лестнице. Чего ты испугалась? – сердито прошипела Бренда. – Заставь его самого защищаться. К тому же вдруг он идет сюда, чтобы извиниться за свое грубое поведение?
В дверь постучали. Бренда поспешила распахнуть ее и приветствовала вошедшего ослепительной улыбкой.
– Доброе утро, Синджун, – радостно пропела она. – Мы с Анжеликой коротаем тут время. Сейчас никому не хочется быть в одиночестве, правда? Обычно мне хватает собственного общества, но теперь…
– Доброе утро, – холодно произнес Брейкер и, едва взглянув на нее, подошел к Анжелике. – Как вы себя чувствуете, мисс Дин?
– Нервничаю, – призналась она, чувствуя нелепое желание расплакаться.
– Нам всем не по себе, – кивнул Брейкер.
– Мне очень жаль… Кэмпбелл сказал, что Фрэн была особенным человеком…
– Да, это сущая правда. Завтра утром я улетаю в Сиэтл. У Фрэн нет родственников, поэтому мне нужно заняться ее делами.
– Конечно. – Взглянув на него, Анжелика увидела только страдающего человека. – Если я могу чем-то помочь…
– Вы ничего не можете сделать. Делами Фрэн займутся ее друзья.
– Да, конечно. Полагаю, Эндерс…
– Эндерс хочет поставить ей памятник на Хелле, куда он сможет приходить, чтобы помянуть ее… даже если нам так и не удалось обнаружить ее останки.
– Мне очень жаль, – повторила Анжелика, стараясь избегать его испытующего взгляда.
– Я пришел сказать вам, что завтра в семь утра вы должны быть готовы к отлету.
Она раскрыла от удивления рот, а Синджун уже повернулся к Бренде.
– В ближайшие несколько дней у вас есть какие-либо срочные дела, требующие вашего личного присутствия?
– У меня… нет. С удовольствием присоединюсь к вам.
