младшие братья и сестры, что их пришлось немедленно изгнать из школы. Вы много лет были частью нашей семьи. Если моя сестра и мой брат в чём-то нарушили школьные правила, мне следовало знать об этом. Нам всем следовало бы знать... О-о-о. Что это за кексы, вы сказали? С ревенем? – Она откусила ещё раз. – Восхитительно!
– Правда? – Сашина мать тоже потянулась за угощением. – У нашей семьи в этом году было столько головной боли из-за Розы. Если Саша не желает исполнять свои королевские обязанности – разве с этим полагается разбираться не нам, её родителям? Кстати, мы ещё беседовали с родителями Логана Нидерландского. Они отправились на поиски своего сына, поэтому и не смогли присоединиться к нам здесь сегодня вечером.
– Ой, правда? – подал голос Логан. – Ничего себе... На ночь глядя? Мои родители никогда не выходят из дома в темноте, если рядом с ними нет моего брата. В темноте слишком много желающих вас сожрать.
– Очень вкусно, – сказала Сашина мать, передавая блюдо моим родителям. Матушка взяла пирожное, но отец лишь отмахнулся.
Оливина сложила руки на своих внушительных коленях, укрытых рубиново-красным платьем:
– Понимаю ваше недовольство. А каково, по-вашему, сейчас приходится мне? Думаете, мне легко сознавать, что мы потеряли столь многообещающих учеников в самом начале их обучения, да ещё пятерых сразу? Неслыханно! Но дорога, на которую они ступили, слишком опасна, чтобы им попустительствовать. Как бы я ни старалась вернуть детей на путь истинный, их поведение убедило меня... – она заколебалась, и Хэйзел ободряюще положила руку ей на плечо, – убедило, что они склоняются ко злу, – собравшись с духом, закончила Оливина.
У Рейны даже челюсть отвисла:
– Да как она смеет говорить о нас такое?! Это неправда!
– Вы правда так считаете? – произнесла Белоснежка, мечтательно глядя куда-то поверх феи-крёстной.
– Силы волшебные, – сокрушённо покачала головой Сашина мать. – Мне больно это слышать, но если, по-вашему, это так...
– Что это с ними? – нахмурился Хит. – Почему они с ней соглашаются?
– Понимаю, как вас это огорчает, – глаза Оливины наполнились слезами. – Но это истинная правда! Клянусь кодексом чести фей- крёстных. – Моя матушка сочувственно подала ей платок. – Спасибо, дорогая. Всё это так удручает. Трудно терять учеников, о которых печёшься всеми силами. Но никуда не денешься – на то, как мы ведём дела в нашей школе, есть особые причины.
– Чудо, до чего они хороши, эти пирожные, – сказала моя матушка и захихикала. – Вы непременно должны дать мне рецепт!
Мой отец смерил её странным взглядом:
– С тобой всё в порядке, дорогая?
– Всё просто замечательно! – ответила матушка. – Вот только я хотела спросить... О чём же я хотела спросить? Ах да! Почему было просто не отправить их в Сказочную исправительную школу?
Лицо Оливины посуровело:
– Мы подобное не практикуем. Мы и так уже потеряли в этой школе одну королевскую особу, и мне неприятна мысль, что аристократы будут учиться там в столь... неподобающем окружении. Мы можем сами позаботиться о своих учениках. Наш мир – опасное место, и я вижу своё предназначение в том, чтобы позаботиться о нашей достойной смене. Ведь от этого зависит светлое будущее нашего королевства. – Она посмотрела на Белоснежку. – Разве я не делаю всё, что могу, для тебя и других принцесс-правительниц?
– Конечно, фея-крёстная! – согласно закивала Белоснежка.
Оливина перевела взгляд на Сашиных родителей:
– Разве я не спасла вашу старшую дочь от сонного заклятия и не помогла избавиться от его последствий?
– Да, да! – в один голос согласились они.
Оливина повернулась к моим родителям:
– А разве ваши мечты не воплотились в реальность?
– Вы совершенно правы, – признала моя матушка.
– Здесь что-то не так, – мрачно объявила я.
– Интересно, что они подмешали в эти кексы? – задумался Логан. – Если их готовила Оливина, она вполне могла добавить в них что-то такое, от чего каждый начинает соглашаться со всем, что бы она ни сказала. Даже если в обычном состоянии не согласился бы. – Он задумчиво постучал пальцем по подбородку. – Что бы это могло быть...
Рейна прижала руки к сердцу:
– О нет! Она не стала бы... Или... стала?
– Что ж, теперь мы во всём разобрались, не так ли? – сказала Белоснежка, и остальные забормотали что-то одобрительное, разбирая с блюда по второму или третьему кексу.
– Нет.
– Что, простите? – вскинулась Оливина.
Мой отец поднялся и шагнул вперёд.
– Желание лечить животных не преступно и не свидетельствует о злых намерениях, – твёрдо заявил он, не обращая внимания на матушку, которая попыталась остановить его. – Если мою Девин исключили из школы из-за этого, то я категорически возражаю. Я и сам поначалу не очень хотел отправлять её в Королевскую Академию. Она видит своё призвание в заботе о животных, и я не позволю вам разрушить её мечту, поскольку для моей дочери это призвание гораздо важнее, чем та стезя, которую определили для неё вы.
Я с трудом проглотила комок в горле. Отец заступился за меня!
– Командор Нильский, вам не о чем переживать! – воскликнула Оливина. – Кстати, вы уверены, что не хотите сладкого?
– Нет, благодарю, – отказался отец. – Сказать по правде, я никогда не хотел навязывать своей дочери образ жизни, который ей не по душе. Я учил её быть доброй, смелой и честной с собой. И если этого недостаточно, чтобы быть достойной титула, возможно, я предпочту, чтобы она его не имела.
– В этих словах есть доля истины, – сказала вдруг Белоснежка, поднимая голову. – Я как-то странно себя чувствую... но полностью согласна с командором. Не всякий рождённый в королевской семье годится на роль правителя. Рейне всегда нравилась жизнь при дворе, но мой брат, например – опытный следопыт и путешественник, и я всегда думала, что он станет выдающимся первопроходцем. Быть может, нам действительно не следует принуждать детей жить той жизнью, которая им не по вкусу.
– А я согласна со всем, что говорит Оливина, – заявила Сашина мать, а её отец сунул в рот очередной кекс почти целиком.
– Мама, послушай лучше Белоснежку! – крикнула Саша в зеркало.
Оливина улыбнулась – губами, но не глазами.
– Что ж, полагаю, на сегодняшний день сказано достаточно,
