Глава 8 Повседневная экономика в 1936 году
Чтобы понять реакцию населения на конституцию и то, что переживали рабочие и крестьяне во время кампании по ее обсуждению, давайте рассмотрим экономический контекст повседневной жизни и особенно настроения крестьян.
Исторические описания экономики 1936 года посвящены преимущественно макропроцессам, которые после перенапряжения первого пятилетнего плана демонстрируют положительный рост. Однако на низовом уровне экономическая ситуация выглядит не столь оптимистичной. После хорошего урожая 1933 года, когда голод отступил, относительное экономическое улучшение позволило 1 октября 1935 года положить конец нормированию мяса, рыбы, сахара, картофеля и жиров, а 1 января 1936 года – промышленных товаров. Наум Ясный назвал период 1934–1936 годов «тремя хорошими годами». Олег Хлевнюк писал, что в 1934 году Сталин инициировал переход от «левых» крайностей распределения по карточкам как нормы к акценту на торговлю, денежную экономику[267] и материальное стимулирование труда.
Экономический и политический ландшафт 1936 года характеризуется учеными как противоречивый и непоследовательный. Для жителей села он выглядел совсем иначе, чем для рабочих и горожан, для москвичей повседневная жизнь была не такой тяжелой, как для жителей небольшого уральского городка, где жил Андрей Аржиловский. Эти группы населения по-разному смотрели на экономику, зачастую из-за разных государственных норм снабжения. К тому же первое полугодие было легче, чем второе. Государственная статистика была более оптимистичной, чем разговоры в продовольственных очередях. Министерство иностранных дел Великобритании, используя скудные источники, которыми располагали дипломаты, проживающие в Москве, сообщало об экономике в 1936 году: «Материальные [условия] среднего рабочего на 30 процентов хуже, чем в 1913 году… Недостаток жилья неописуем – намного хуже, чем в 1913 году»[268].
Огромный рост промышленного производства в 1936 году сопровождался ростом производства потребительских товаров с 18 процентов в 1935 году до 27,2 процента от общего объема инвестиций в промышленность, превысив годовой план на 5,8 процентов. В отраслях, обеспечивающих одеждой и обувью население, прирост в натуральном выражении составил 23,9 процента по хлопковому текстилю и 37,3 процента по кожаной обуви. В пищевой промышленности особенно быстро росло производство мясопродуктов[269]. Однако нехватка потребительских товаров была настолько острой, что люди не заметили этого роста: Галина Штанге, проживавшая в Москве, городе с лучшим в стране снабжением, в 1937 году по-прежнему жаловалась на нехватку одежды и обуви[270].
В последнем квартале 1936 года темпы роста замедлились. Помимо глобального экономического кризиса, нереалистичного планирования и дезорганизации промышленности из-за репрессий и стахановского движения, существенной причиной замедления темпов экономического роста стала перегруженность экономики военными расходами. В 1936 году Советский Союз потратил 16 процентов своего бюджета на оборону, что было значительно больше, чем 11 процентов в предыдущем году.Численность вооруженных сил возросла с примерно одного миллиона человек в 1935 году до 1 300 тысяч человек в 1936 году и до 1 700 тысяч человек в 1937 году и Красная армия стала самой многочисленной в мире[271]. Сравнивая военный и потребительский секторы, Р. В. Дэвис показал, что в 1936 году производство вооружений выросло более чем вдвое по сравнению с 1932 г., а производство потребительских товаров – всего на 27,2 процента[272]. В 1936–1940 годах рост военных расходов серьезно перегрузил и без того перенапряженную экономику и привел к росту проблем со снабжением промышленности и сельского хозяйства. Культурные факторы также повлияли на то, как люди реагировали на экономические трудности: поскольку руководство ожидало чудодейственного социалистического роста, и лидеры, и население обычно объясняли трудности заговорами и преднамеренным вредительством врагов, а не объективными экономическими причинами[273]. Соответственно этому были и принимаемые меры.
