— Правда? А я только перевернулась на другой бок и вздохнула с облегчением. — Взгляд серо-зеленых глаз Дайаны устремился к двери. — Привет, Трейси! Что это ты заспалась? Старушка, у тебя вид такой, словно тебя через мясорубку пропустили!
— Спасибо! — Голос Трейси прозвучал неожиданно грубо и хрипло.
— Да я не хотела тебя обидеть. Просто вид у тебя какой-то странный. Все в порядке?
— Отстань. У меня болит голова, если угодно. — Трейси рухнула в кресло на другом конце стола, не ответив на негромкое приветствие Пейдж. Лицо ее выражало непримиримую враждебность. Она окинула Пейдж взглядом, полным ледяного отвращения. Губы ее были плотно сжаты, под глазами — темные круги.
— Хочешь чего-нибудь? — заботливо спросила ее Дайана, борясь с искушением подмигнуть Пейдж.
— Чашку чая, — резко отозвалась Трейси, не поднимая глаз.
Дайана изумленно уставилась на нее.
— Спасибо, Дай, — поправила она Трейси с улыбкой. — Надо тебе последить за своими манерами, старушка, хоть я и не рассчитывала на горы благодарности. — Поднявшись, она налила Трейси чашку крепкого чая с лимоном и поставила перед ней.
— На, выпей. Это поднимет тебе настроение.
Трейси грубо и неприятно хохотнула, Дайана с Пейдж обменялись взглядами: в одном была насмешка, в другом — растущее беспокойство.
Именно этот момент выбрал Джоэл, чтобы войти в столовую.
— Доброе утро, дорогая! — Он скользнул губами по щеке Пейдж. — Привет, девочки! — Сейчас он напоминал напроказившего мальчишку. — Я только что с пастбища. Во всех колодцах появилась вода, и то ли еще будет! Аборигены просто с ума посходили, пляшут, бьют в барабаны… — Он уселся на стул рядом с Пейдж. — Через два дня, Рыжик, вся пустыня будет в цвету. Это тебе не городские садики! Здесь «клумбы» тянутся на пятьдесят-шестьдесят миль… Ты этого никогда не забудешь!
Пейдж вдруг с изумлением заметила, что глаза Дайаны наполнились слезами. Она поспешно заморгала.
— Верно! — Дайана пыталась говорить небрежно и весело. — Когда я была маленькой, папа брал меня с собой, и я собирала столько цветов, сколько могла унести. Он их втыкал мне в волосы, за уши, в платье. С ним было так весело и чудесно. И он всегда говорил мне эти слова… когда-нибудь я скажу их своим детям: «Ты говоришь, что нет красоты в нашей земле, что она бесплодна, ей нечем поразить чувства, в ней нет цветов. А видела ли ты зеленые всходы после зимних дождей и белое с золотом великолепие полей, заросших маргаритками?»
Наступила странная напряженная тишина, прервала которую Трейси.
— Ты говоришь сама с собой и для себя, — бросила она резко, с неожиданной дрожью в голосе.
— Неправда! — Дайана успела уже успокоиться. — Пейдж меня слушала, ведь правда?
— Конечно. Должно быть, ты очень любила отца.
Джоэл неожиданно вскочил с места, налил себе кофе и залпом выпил его.
— Ладно, мне пора бежать. Тай хочет, чтобы мы расчистили мусор после бури. — Он покосился на бледную, помрачневшую Трейси: — Что с тобой такое сегодня? Вид у тебя совершенно измочаленный.
— Голова болит! — выдавила она. — Я пойду с тобой. Может, станет полегче.
— Как хочешь, — равнодушно отозвался он и обернулся к Пейдж. — Я закончу с делами где-то через час и вернусь. Прокатимся до холмов. Оттуда прекрасный вид. Если, конечно, не боишься промокнуть.
Трейси вскочила, едва не уронив стул. Глаза ее полыхнули яростью.
— Пойдем быстрее! — потребовала она. Джоэл в недоумении обернулся к ней.
— Знаешь, иногда я начинаю думать, что ты слегка не в себе.
— Не напрягайся, Трейси, — посоветовала Дайана. Но Трейси, побледневшая от злости, уже вылетела из комнаты.
— Ладно, до скорого! — Пожав плечами, Джоэл последовал за ней.
Пять минут спустя они уже неслись по дороге. Трейси вела машину с такой скоростью, что их заносило на поворотах и шины пронзительно визжали по гравию.
Джоэл вздохнул:
— Может, скажешь мне наконец, в чем дело? — Не глядя на него, она снизила скорость, затем резко дала по тормозам. — Ладно, Трейси, выкладывай, что у тебя на уме. Я же слышу, как заряд тикает, словно маленькая бомба!
— Это Пейдж Нортон, — напрямую отозвалась она.
Он мгновенно выпрямился.
— И почему ты решила, что у тебя есть право говорить со мной о ней?
Не обращая внимания на его слова, она обернулась, глянув на него с сожалением, сочувствием и печалью.
— Она не для тебя, Джоэл. Поверь мне.
— Тебе-то откуда знать? — резко парировал он. Он был так уверен в себе…
— Так мне кажется!
Он усмехнулся:
— Все это ни к чему, Трейси. Ты зря тратишь время. Знаешь, в чем твоя беда? Ты попросту ревнуешь. Прищемили твой эгоистичный носик. Пейдж — это просто чудо. Маме она очень правится, и Дайане тоже!
— …И Таю?
— Думаю, что и Таю тоже, — бесцветным голосом отозвался он. — А теперь можешь возвращаться домой. Все, что хотела, ты сказала, но это ни к чему не привело. Я люблю Пейдж, я хочу, чтобы она стала моей, это так и будет.
— Зато она тебя не хочет, — уверенно сказала Трейси.
Джоэл дернулся, словно от удара.
— С чего ты взяла? И откуда тебе-то знать? К концу лета мы поженимся. Можешь быть подружкой невесты, если хочешь, — сказал он с неожиданной жестокостью.
Она издала горлом какой-то странный звук, похожий на рыдание, и съехала с дороги, остановившись под деревьями. Потом выключила зажигание и горячо бросила ему:
— Этого не будет! Она любит Тая! И я могу это доказать!
Они с ненавистью смотрели друг на друга.
— Если ты мне солгала, — выдавил он, — я придушу тебя своими руками.
— Я никогда не лгу!
Он расхохотался, громко и неискренне.
— Вот это новость! Да ты всегда была самой большой лгуньей, которую только свет видывал!
Краска отхлынула от ее лица.
— Это было давно. Теперь я говорю правду.
Что-то в ее побледневшем лице тревожило его, но гнев не отпускал, заставляя его говорить жестокие вещи.
— Так ради чего ты все это делаешь? Что за гадость ты еще придумала?
— Гадость? Придумала? — В ее бирюзовых глазах блестели слезы. Она взглянула на него с мольбой.
Он подумал, что сейчас ударит ее, — настолько смешались в нем гнев и жалость. Он был уверен, что она смеется над ним. Но она плакала. И лицо ее, смягченное горем, казалось чужим и странно женственным.
— Прошу тебя, Джоэл, придумай что-нибудь. Она не даст тебе счастья.
На шее его заколотилась жилка, прямо над распахнутым воротом плаща.
