— Она в самом деле так говорила?
Улыбка исчезла с его лица.
— Нет, я своей матери не знал. Вырос в приюте. Меня нашли в картонной коробке в переулке.
Она в шоке смотрела на него.
— Значит, все эти трогательные цитатки — сплошное вранье? Зачем?
Он пожал плечами:
— Все началось, когда я еще был подростком. Кажется, я тогда был здорово пьян. Мне показалось это забавным. Вложить этакую домашнюю мудрость в уста женщины, которой было на меня абсолютно наплевать… Позднее это вошло в привычку.
— Ты не знаешь, с чем ей пришлось столкнуться. Возможно, она вынуждена была тебя отдать.
— Нет, — резко произнес он.
— Я же едва не отдала Барри. Чего на свете не бывает.
— Ты ведь не бросила бы новорожденного ребенка на улице при минусовой температуре?
— Она так поступила?
— Да. Она хотела, чтобы я умер. Но я ее надул. Вырос в самого здорового и подлого сукиного сына, когда либо родившегося в Ливерпуле. — Он вздохнул. — Теперь я никогда уже не смогу процитировать тебе мою дорогую мамочку. Боюсь, мне будет трудно разговаривать.
— Я рада. Не желаю ничего больше о ней слышать. — Елена завернулась в простыню и встала. — Если только ты не хочешь назвать цену, о которой мы говорили раньше.
— Цену?
— Я же сказала, что сделаю все, что ты попросишь. Я бы с удовольствием прикончила твою дорогую матушку.
— Господи, ну ты и злючка. — Он засмеялся. — Так и знал, ты вся растаешь и ударишься в сентиментальность при мысли о младенце, брошенном на морозе.
— Не говори глупостей. Я не настолько чувствительна.
— Я знаю. — Он взял ее руку и поднес к губам. — Именно потому этот момент просто чудесен.
Она почувствовала, что тает.
— Черт бы тебя побрал.
Он перевернул ее руку и поцеловал ладонь.
— И у нас было немало таких чудесных моментов, верно?
— Несколько.
— Ну и скупа же ты на похвалы. — В глазах мелькали чертики. — Возвращайся в постель, прежде чем снова начнешь величать меня задницей.
— Мне пора в свою комнату.
— Еще чуть-чуть, — уговаривал он. — Никакого секса, одни ласки.
Она немного покапризничала и снова легла.
Он обнял ее.
— Как здорово, — прошептал он. — Неужели ты прикончила бы для меня мою дорогую старую матушку? Нет, ты явно в меня влюблена.
— Помолчи. — Она положила руку ему на плечо. — Это так, мимолетный импульс. Даже младенцем ты, скорее всего, заслуживал, чтобы тебя выбросили на мороз.
— Опять ужалила. — Он погладил ее по волосам. — И вообще, мне не нравится мысль о том, чтобы ты меня защищала. Я чувствую себя ущербным. — Он помолчал. — Я был бы рад взять инициативу в свои руки.
— Насчет твоей матушки?
— Нет, насчет Чавеза.
Она застыла.
— Ш-ш-ш. — Он начал ласково массировать ее шею. — Я и об этом не хочу сейчас говорить. Но не хочу, чтобы ты что-то делала, предварительно не обсудив со мной.
— Что тут обсуждать?
— Ты же знаешь, что рано или поздно Чавез появится.
— Ты сказал, тебя предупредят, если он возникнет на горизонте.
— Обязательно. Но зачем делать из себя подсадных уток? Почему бы мне не отправиться на охоту и не прикончить Чавеза?
— Нет!
— Почему нет? Было бы вполне разумно. Не пришлось бы втягивать в битву тебя и Барри. — Он сделал паузу. — Ты ведь не собираешься впутывать сюда Барри?
— Еще чего!
— Ну вот, значит, куда умнее было бы позволить мне все сделать, прежде чем он узнает, где ты находишься. Тогда, если ему повезет больше, вы с Барри сможете сбежать.
— Получается, что я не очень-то разумна. — Голос ее дрожал. — Или совершенно бессердечна.
— Ты подумай, — тихо уговаривал ее Гален. — Я хотел сделать это, ничего тебе не говоря, но будет безопаснее, если мы скоординируем наши планы и…
— Я не собираюсь об этом думать. Это моя жизнь и моя битва.
— Как насчет Барри?
— Я защищу Барри. Никогда не стану им рисковать. Я найду способ сделать и то, и другое.
Он немного помолчал.
— Я могу это сделать, Елена. Я очень много умею и, слава богу, в хорошей форме. Оставайся с Барри и позволь мне разобраться с Чавезом.
— Ты полагаешь, что мне не хочется согласиться? — с яростью спросила она. — Я хочу, чтобы он умер. Для меня не должно иметь значения, кто его прикончит. Но, черт побери, имеет. Имеет!
— Почему?
— Потому что я… Неважно. Имеет — и все.
— Ясно. — Он хмыкнул. — Не потому ли, что ты начала понемногу в меня влюбляться? Да, наверное, так оно и есть.
— Почему я должна влюбляться в такую задницу, как ты?
— Ну, скорее всего, потому, что ты чувствуешь, что я готов вырвать свое сердце, швырнуть его на землю и позволить тебе его растоптать.
— Прекрати свои дурацкие шуточки.
— Кто шутит? — Он поцеловал ее в висок. — Я сам не перестаю удивляться, но с тобой я чувствую себя чертовски беспомощным. Но ты не волнуйся. Я парень терпеливый, к тому же я знаю, что ты не все еще свои проблемы решила.
— Не волноваться? Какой же ты добрый. Но ты мне говоришь, что…
— Я думаю, тебе лучше это знать. Неизвестно, что будет дальше и куда нас это заведет, но я не считаю, что нужно скрывать свои чувства.
— Особенно когда ты собираешься сбежать и подставиться под пулю.
— Что за глупости? Я не из тех, кто кричит «ура» и лезет на амбразуру. Я только…
— Не хочу больше разговаривать. — Она обхватила руками его шею. — И мне надоели ласки.
— Секс? Рад стараться. — Он мгновенно оказался сверху. — Секс хорош, даже когда пытаешься с его помощью от чего-то спрятаться. — Он улыбнулся. — Но должен тебя предупредить, что наступит время, когда он будет нужен не только для этого.
Он спал.
Елена осторожно сняла руку Галена со своего плеча и соскользнула с кровати.
Остановилась на мгновение, чтобы взглянуть на него. Он лежал на боку, даже во сне сохраняя кошачью грацию. Большинство людей во сне кажутся беззащитными, но только не Гален. Он выглядел так, будто прилег отдохнуть и в любую минуту может вскочить и снова кинуться в драку.
Так, перестать немедленно на него глазеть и быстро убираться отсюда. Сегодня он ее смутил и испугал. Она так погрузилась в наслаждение, что не могла ни о чем другом думать. Ей не верилось, что Гален все это время думал как раз о другом.
