Всё заканчивается. И плохое, и хорошее. Дети вырастают из книжек о маленьких храбрых дракончиках. Взрослые – из роскоши доверия.
Мой дом – мегаполис, с его ритмом, загазованностью. Среди многоэтажек, ужинов на заказ, бизнес-ланчей в бистро напротив дома, кофе на вынос, пробок, общественного транспорта, снующих автомобилей такси и каршеринга.
Там, где я спала до обеда, писала статьи, которые забывали раньше, чем прочитывали, сочиняла несерьёзное фэнтези для детей и подростков, посещала салоны красоты, обновляла гардероб по сезону, время от времени встречалась с семьёй, чаще с блистательной во всех отношениях Агриппиной, реже всего с Авророй, игнорирующей меня точно так же, как и я её.
Приезжала в гости к Даше, или она ко мне. Как сибариты, мы покупали дорогое вино, заказывали огромный сет из престижного суши-бара и сидели до утра. Она – наставляя меня на путь истинный, я – кивая, соглашаясь со всеми истинами, вылетающими из Дашиных уст.
Или солнечная, искрящая, как Франчакорта* в бокале, Италия. Квартирка с видом на лазоревое Тирренское море, солнечные лучи, скользящие по постельному белью, щекочущие лицо. Громкие восхищённые возгласы итальянский мужчин и шумный говор женщин.
Мне не было места в мире «Звезды Хакасии».
Среди снегов, морозов, влажных черных носов, пушистых хвостов, сварливого воя, скорости и драйва гонок. Задиристого лая Чаплина, неиссякаемого энтузиазма Навахи, флирта Антипа, шкодливости Илки, всегда готового на подвиги ради неизменной подружки Мары, серьёзности Алтая, грозности Пирата и бесконечного мурчания Флешки.
Я никак не вписывалась в пространство с мягкой, притягательной улыбкой, которую хотелось бесконечно целовать, не похожей ни на что на свете. Ни на Франчакорту в бокале, ни на лазурь Тирренского моря, ни на аромат кофе на вынос в шумной толчее города.
А что вы хотите от неорганизованной, бесталанной и бестолковой меня?
В сумерках мы с Кириллом вышли в посёлок. Снег кружил пушистыми хлопьями, падал на одежду, изредка попадал на лицо, оставляя чуть влажные следы. Оседал мягкими шапками на земле, крышах домов, заборах. Пахло прелым лесом, зимой, снегом, печным отоплением, пронзительной свежестью.
Оказалось, я уже неплохо ориентируюсь в посёлке. Знаю, где находится «центр» с почтой, школой, детским садом, ФАПом, где расположены магазинчики, какой там ассортимент, как зовут продавцов. Простое устройство небольшого населённого пункта будто впиталось, совершенно неожиданно для меня. Вдруг выяснилось – мне знакомы улицы, проулки, нравится вид на невысокие, тянущиеся вдоль горизонта горы и лесной массив с другой стороны посёлка. Стала привычна тишина, перебиваемая лишь громыхающей музыкой из редко проезжающих машин, детским смехом и звонким лаем.
Мы пришли к дому эльфа с братом, в окнах горел свет. Оскар и Лука бегали в крепком, намертво построенном загоне, с обновлённым вольером по центру. Богдан заикнулся, что собирается построить, я не ожидала, что получится настолько быстро.
Зашли просто так, без приглашения, предварительно не позвонив, не оговорив время прихода и цель визита. Богдана не было. Как я поняла, почти всё время он проводил на конюшнях, чаще ночевал там же, иногда ходил на охоту или ездил в Абакан. Жил вроде с братом, но всё равно обособленно, сам по себе. Не заводил ни друзей, ни врагов, ни любовницы.
Ничего удивительного, что Егор не спешил решать вопрос совместного проживания с Олькой. Совместный с братом дом был практически в их распоряжении.
Егор коротко рассказал, чем закончился конфликт с соседями. В этот раз обошлось без заявления в полицию. Агбай отправился на вахту, непутёвую жену приструнила родня, пригрозила забрать детей, а значит, лишить пособия. Она пообещала закодироваться, взяться за ум. В последние дни в доме через забор стояла тишина.
– Думаешь, заберут детей? – спросил Егор Кира. – Шестеро человек не шутки.
– Старшей полгода до конца девятого класса осталось, считай взрослая, – Кир вздохнул, я поняла, что он вовсе не считает девятиклассницу взрослой, самостоятельной личностью. – А на малышню должны какие-то деньги давать, небольшое, но подспорье. Пожалеет тётка, заберёт.
– Хорошо бы, – Егор кивнул.
Мы ещё немного поговорили. Напоследок эльф велел кланяться Москве, передавать от него привет. Приглашал в гости летом, обещал научить ездить верхом и устроить несколько конных прогулок.
– Места здесь – закачаешься, – резюмировал он, приветливо улыбаясь.
– Обязательно, – кивнула я, не веря, что вернусь в этот небольшой посёлок в южной Сибири.
Увижу смешанный лес в листве, узнаю, как пахнет тайга летом, рискну намочить ноги в северной реке. Егор тоже не верил в мой приезд, Кирилл хранил традиционное молчание, за которое я была благодарна.
Скажи он хоть слово, что я могла ответить?
На улице Кирилл снял варежку с моей руки – простое движение, заставившее чувствовать себя обнажённой целиком, до самой глубины души. Обхватил горячей ладонью мою ладонь, будто укутал теплом не пальцы, а ядро души, и нагнулся к лицу, окутывая дыханием.
Я замерла, приоткрыла губы, теряясь во взгляде, медленно, тягуче, почти приподнимаясь в стылый воздух, паря над несправедливой действительностью.
– Фаина, – шепнул Кир.
Мы стояли посередине улицы, между двух домов с горящими окнами, в нескольких метрах от фонаря, в свете которого метался падающий снег.
Горячий палец медленно очерчивал овал моего лица, скользил к ушам, по шее под шарфом. Возвращался к губам, неспешно обводил контур, запуская цепную реакцию в моём организме. Колкие мурашки проскакивали в местах прикосновения, стремились вниз живота, оседали там пушистой, тёплой кошкой, заставляя сердце биться чаще.
Кир нагнулся, прикоснулся к губам губами, оставляя короткий, невинный поцелуй, затем ещё один и ещё, постепенно углубляя, игнорируя свет от фонаря и из окон домов и медленно идущую парочку по нашей стороне улицы.
– Кир?! – девичий голос прорезал моё прерывистое дыхание и бешеный ритм сердца.
В то же мгновение Кирилл отпрянул от меня, приложив на миг мягкую ладонь к моим губам, напомнив, что необходимо воспользоваться бальзамом. Поцелуи на морозе – экстрим для губ.
Рядом с высоким мужчиной стояла Майя и приветливо махала рукой в яркой варежке. Мы подошли к медленно шагающим в нашу сторону отцу и дочке.
– Привет, – Кир улыбнулся девчушке в ярой шапке, с идентичным, как на варежках, орнаментом. – Добрый вечер, – за руку он поздоровался с высоким мужчиной.
– Мы от учительницы идём, – сказала Майя, странно звонким голоском. Обычно она говорила тихо, растягивая звуки, иногда невнятно. Звонко её голосок звучал лишь один раз, когда псы рвали друг другу бока за расположение хвостатой дамы.
– Тяжело после долгих каникул? – Кир стоял, улыбался бесподобной улыбкой, не сводил глаз с высокой, худенькой даже в зимней одежде девушки, расспрашивал о сложностях математики и о скучной литературе, а я смотрела на Майю и боялась поверить в то, что я вижу.
