Глухое беспокойство терзало мой мозг. Б тот же вечер я сказала старшим детям:
– Будьте очень внимательны! Дорога в аэропорт недалеко, можно легко увезти вас прямо в Дакар или в деревню, где вы будете заперты, покуда мне не удастся вас найти.
Вскоре после первого визита дядя звонит мне. Это новая попытка примирения. Поскольку я не хочу, чтобы вторая жена жила у меня, я должна, как минимум, согласиться, чтобы муж приходил спать ко мне через день.
– Твой брак должен сохраниться. Муж имеет право приходить к тебе.
Возвращение к полигамии! На этот раз я завыла от злости:
– Я что, говорю со стеной?! Вы не понимаете? Дело ни в ней и ни в нем! Я больше не хочу этого брака. Я хочу, чтобы меня оставили в покое. Я хочу остаться в своем углу!
После этого взрыва эмоций я думала, что меня оставят в покое. Но через некоторое время однажды в полдень в дверь позвонили. Я открываю. Это мой муж.
– Что ты здесь делаешь?
– Я пришел посмотреть, где ты живешь.
– Я собираюсь уходить.
Не хочу, чтобы он входил в квартиру. Я беру сумку, закрываю дверь на ключ и оставляю его на лестничной площадке. Он идет за мной. На улице около дома я сажусь в автобус, он тоже. Мне пришлось сделать три круга. Я оторвалась от него только на перекрестке, когда побежала, чтобы сесть в другой автобус, вне себя от злости. Когда же он оставит меня в покое?!
До моего переезда муж повторял в ярости:
– Ты не можешь никуда уехать! Я даю тебе неделю. Ты всегда говоришь, что уедешь, но не делаешь этого! Но, если ты уедешь, вернешься на коленях просить у меня прощения!
Он не верил, что я способна оставить его и не вернуться.
В течение шести месяцев я пережила натиск близких кузенов, его друзей:
– Возвращайся к мужу!
Я встречала кого-то в метро или на улице, и снова:
– Пожалуйста, ради детей, возвращайся в семью!
В конце концов они поняли, что я не хочу больше слышать об этом. Я сказала дяде:
– У меня есть большой недостаток, я только что его обнаружила: когда я ухожу и говорю, что все кончено, то никогда не возвращаюсь. Я не хочу, чтобы неприятности продолжались в семье из-за меня, я хочу, чтобы все закончилось.
Дети ходили к отцу почти каждые выходные. Однажды я оставила у него младшую дочку на несколько дней каникул. Ее мне вернули завшивленной. Или та женщина не следила за ней, или ненавидела ее так же сильно, как и меня.
В одно февральское воскресенье тысяча девятьсот девяностого года, когда дети были у отца на выходных, я воспользовалась этим, чтобы выйти из своей норы. Совсем недавно в суде, куда я ходила по делам развода, я случайно познакомилась с африканцем, приехавшим во Францию для подготовки диплома магистра. Поскольку он был новичком в Париже, я предложила ему показать город. Прогуляться с кем-то, кто не знал ни моей истории, ни моей семьи, было очень приятно. По крайней мере, он не будет задавать вопросов и требовать вернуться в семью! Я показала ему кварталы, которые очень любила… Спокойная воскресная послеобеденная прогулка. Когда я вернулась к пяти часам и едва успела открыть дверь, дети кинулись ко мне:
– Больше мы никогда не пойдем к папе!
К счастью, у детей был ключ от квартиры, иначе их отвели бы в приют.
Дети рассказали мне вкратце о своих приключениях: их отец с кузенами, которых я никогда не подозревала в подлости, сказали, что все поедут «провожать дядюшку в аэропорт».
– Друзья папы держали нас за руки и щипали каждый раз, когда мы начинали разговаривать!
Они зарегистрировали пять билетов для отца и четверых детей. Муж использовал старое семейное свидетельство, я узнала, что он пытался получить с ним разрешение на вывоз детей. Но в посольстве Сенегала, в социальной службе, меня знали, и служащая ответила ему:
– Сожалею, но не могу вам позволить этого, мне нужна подпись матери.
Он вышел ни с чем. А потом попытался проделать номер со старым свидетельством в аэропорту, думая, что покинет с детьми французскую территорию без особых проблем. Дети прошли в зал ожидания. Самая младшая спала на плече у отца; если она была бы одна, то я никогда ее не увидела…
Остальные трое не могли ничего сделать, поскольку кузены держали их за руки. Но, зайдя в зал ожидания, моя старшая дочка и сын заметили полицейских в униформе и быстро бросились к ним:
– Папа хочет нас вывезти, но у него нет права делать этого. Наша мама не хочет.
Они оказались в полицейском участке. Каждого из них опросили, и все рассказали одно и то же.
Их отец вылетал следующим рейсом, и я подозреваю, что ему пришлось давать некоторые объяснения. Полицейские отвели детей домой и с согласия соседей оставили их там. Я дрожала, слушая это. Если бы не было соседей, если бы у детей не было ключа, полицейские могли бы отправить их в приют. Трое моих маленьких героев не позволили сделать это. «Будьте очень внимательны! Дорога в аэропорт недалеко…» Они не забыли моего предупреждения.
Я по телефону сообщила своему отцу о случившемся. Он сказал:
– Ничего не произошло. Это и его дети тоже. Когда он приедет, мы поговорим с ним. Не беспокойся. Не создавай неприятностей.
– Но я не создаю неприятностей! Милосердный Бог позволил, чтобы дети остались со мной, это все, чего я хотела.
Сразу после этого эпизода, в понедельник утром, я пошла в префектуру, чтобы попросить сертификаты о гражданстве моим детям. Я и для себя попросила французское гражданство. До этого я предпочитала иметь сенегальский паспорт…
Я ускорила развод с юридической помощью. Однако религиозный развод оставался по-прежнему невозможным, а только после него я могла считать себя совершенно свободной. Но муж твердил, что никогда не уступит.
– Не я принимала решение о браке, а мои родители! Им и решать вопрос о разводе. Обратись к ним.
Нужно всегда просить – африканская женщина-мусульманка не принадлежит себе.
А я была все еще африканской женщиной, все еще мусульманкой и верующей. Но упрямо борющейся против системы, которая хотела изолировать меня от жизни. Я, наверное, родилась такой, но до поры до времени не знала об этом.
Больше никакого «вырезания», я предохранила от этого свою младшую девочку. И никакого брака по соглашению – ни для дочек, ни для сына.
Я поехала в Африку, чтобы почтительно попросить мою семью сделать все необходимое для получения развода. Ранее мои попытки оказались тщетными.
Сражение
Дакар. Я перед своим отцом, это его по семейной иерархии я должна спросить первым.
– Папа, я хочу, чтобы ты помог мне развестись. Он не произносит ни одного упрека, не задает вопросов. Он точно знает о попытках мужа очернить мою репутацию. Никаких комментариев.
