Я собиралась что-то возразить, но Огата-сан меня опередил:
— Позвольте, я вам расскажу о том, что на днях услышал. Мне, собственно, это рассказал сослуживец Дзиро. На выборах — очевидно, последних — его жена разошлась с ним во мнении, за какую партию голосовать. Ему пришлось ее поколотить, но она не уступила. И вот в итоге оба проголосовали за разные партии. Можете себе представить, чтобы нечто подобное случилось раньше? Неслыханно.
Миссис Фудзивара со вздохом покачала головой:
— Теперь все по-другому. Но я слышала от Эцуко, что у Дзиро-сан дела идут блестяще. Вы должны им гордиться, Огата-сан.
— Да, по-моему, у мальчика все обстоит довольно неплохо. Сегодня, кстати, он представляет свою фирму на весьма важной встрече. Похоже, его снова хотят повысить по службе.
— Чудесно.
— Его только в прошлом году повысили. Начальство, по-видимому, хорошего о нем мнения.
— Чудесно. Вы должны им очень гордиться.
— Он настоящий труженик. И всегда был таким — с малых лет. Помню, тогда все прочие отцы втолковывали своим отпрыскам, что надо прилежней учиться, а мне приходилось заставлять его побольше гулять, не вредить здоровью усердными занятиями.
Миссис Фудзивара рассмеялась и покачала головой:
— Да, у Кадзуо работа тоже на первом месте. Часто допоздна засиживается над бумагами. Я убеждаю его не перенапрягаться, но он и слушать не хочет.
— Где уж им кого-то слушать. Но, должен признать, я и сам был таким же. Когда веришь в свое дело, нет охоты тратить время попусту. Моя жена вечно уговаривала меня проще смотреть на вещи, но я только отмахивался.
— Вот-вот, и Кадзуо из того же теста. Но ему придется поменять привычки, когда он снова женится.
— Не очень на это рассчитывайте, — рассмеялся Огата-сан, аккуратно складывая палочки над чашкой. — Право же, обед был превосходный.
— Что вы, что вы. Уж извините, ничего получше не смогла вам предложить. Не хотите ли еще?
— Если можно, то с удовольствием. Считаю, грех пренебречь хорошей кухней.
— Что вы, что вы, — снова произнесла миссис Фудзивара, вставая с места.
Вскоре после того, как мы вернулись домой, пришел с работы и Дзиро — примерно на час раньше обычного. Перед тем как отправиться в ванную, он весело приветствовал отца: вчерашняя вспышка была, очевидно, забыта. Из ванной он явился переодетым в кимоно, мурлыча себе под нос, устроился на подушке и принялся вытирать голову полотенцем.
— Ну и как все прошло? — спросил Огата-сан.
— Что прошло? А, ты имеешь в виду встречу. Неплохо. Совсем неплохо.
Я была на пути в кухню, но помедлила у двери, ожидая услышать, что Дзиро еще скажет. Его отец тоже смотрел на него. Дзиро, не глядя на нас, продолжал сушить волосы.
— Собственно говоря, — начал он, — думаю, что неплохо. Я убедил их представителей подписать соглашение. Не контракт как таковой, но фактически то же самое. Мой начальник был немало удивлен. Не в их правилах брать на себя подобные обязательства. С работы меня отпустили пораньше.
— Что ж, отличная новость, — сказал Огата-сан и засмеялся. Он перевел взгляд на меня, потом на сына. — Отличная новость.
— Поздравляю, — сказала я, улыбнувшись. — Очень рада.
Дзиро посмотрел на меня так, словно бы впервые меня заметил:
— Что ты стоишь на месте? Я бы не отказался от чаю.
Он отложил полотенце и начал причесываться.
В тот вечер, чтобы отметить успех Дзиро, я приготовила кушанье повкусней. Ни во время ужина, ни позже Огата-сан ни словом не обмолвился о встрече с Сигэо Мацудой. Но едва мы приступили к еде, он внезапно объявил:
— Итак, Дзиро, завтра я от вас уезжаю.
Дзиро вскинул на него глаза:
— Ты уезжаешь? О, какая жалость. Но надеюсь, тебе у нас понравилось.
— Да, я хорошо отдохнул. Собственно, пробыл у вас гораздо дольше, чем предполагал.
— Ты у нас желанный гость, отец, — продолжал Дзиро. — Торопиться незачем, уверяю тебя.
— Спасибо, но мне пора восвояси. Дел у меня почти не осталось.
— Пожалуйста, приезжай к нам снова, когда тебе будет удобно.
— Отец, — вставила я, — вы должны приехать посмотреть на малыша, когда он появится.
Огата-сан улыбнулся:
— Быть может, на Новый год. Раньше, Эцуко, я вряд ли стану тебя беспокоить. Тебе и без меня хватит хлопот.
— Жаль, что именно сейчас я был занят по горло, — сказал муж. — В следующий раз, наверное, будет полегче и мы найдем больше времени для того, чтобы поговорить.
— Ничего, Дзиро, не огорчайся. Для меня самое радостное — видеть, как ты всего себя отдаешь работе.
— Теперь, когда вопрос с этой сделкой решен окончательно, я буду посвободней. Досадно, что тебе приходится уезжать именно сейчас. А я было собирался взять денька два выходных. Но, наверное, ничего не поделаешь.
— Отец, — вмешалась я, — если Дзиро будет несколько дней свободен, нельзя ли вам остаться еще на недельку?
Дзиро прекратил жевать, но головы не поднял.
— Заманчиво, — отозвался Огата-сан, — но, думаю, мне и вправду пора в дорогу.
— Жаль, — проговорил Дзиро, кладя в рот кусок.
— Да, необходимо докончить с верандой до приезда Кикуко с мужем. Они непременно захотят навестить меня осенью.
Дзиро не ответил, и некоторое время мы ужинали молча. Потом Огата-сан произнес:
— А кроме того, я не в состоянии тут сидеть и весь день думать о шахматах. — Он как-то странно усмехнулся.
Дзиро кивнул, но ничего не сказал. Огата-сан снова рассмеялся, и мы продолжили ужин в молчании.
— Ты теперь пьешь саке, отец? — вдруг спросил Дзиро.
— Саке? Иногда, капельку. Не очень часто.
— Поскольку это наш последний совместный вечер, может быть, выпьем немного саке?
Огата-сан, казалось, с минуту раздумывал — и наконец с улыбкой сказал:
— К чему суматоха вокруг такого старика, как я? Но за твое блестящее будущее я вместе с вами выпью.
Дзиро кивнул мне, и я достала из буфета бутылку и две чашки.
— Я всегда знал, что ты далеко пойдешь, — говорил Огата-сан. — Ты всегда многое обещал.
— Из того, что произошло сегодня, вовсе не следует, что повышение мне гарантировано. Но, полагаю, мои усилия вреда не нанесли.
— Ну да, конечно. Сомневаюсь, что ты себе сегодня очень уж повредил.
Оба молча следили, как я разливаю саке. Затем Огата-сан положил палочки и поднял свою чашку:
— За твоё будущее, Дзиро.
Муж, все еще с набитым ртом, тоже поднял чашку:
