Король смерил сына таким взглядом, что Мартену даже стало не по себе. Он никогда не видел отца в таком виде, с холодным гневом, полыхающим в глазах.
— Папа, — твердо произнес принц, — послушай, это очень серьезно. Он не из нашего времени. И если мы не вернем его на место… Я тебе все объясню, только!..
— Дай руку.
Мартен недоумевающе изогнул брови, но все-таки выполнил не то просьбу, не то приказ короля. Лиар какое-то время смотрел на его ладонь, словно подумывал, как тому вору в далеком прошлом, отрубить руку, а потом добыл что-то из кармана своих брюк — Мартен даже не успел понять, что это такое, — и защелкнул на запястье крохотный замок.
Стало холодно — так внезапно, что Мартен даже не понял, что именно произошло. Он быстро заморгал, пытаясь прийти в себя, взглянул на руку и понял, что теперь его очередь бледнеть.
На запястье красовался неснимаемый браслет, ограничивающий использование магии. Мартен всегда очень хорошо чувствовал собственную силу, а сейчас она будто куда-то пропала.
— Можешь не пытаться избавиться от него, — проронил отец. — Все равно ничего не получится. Ты получишь доступ к своей магии после свадьбы. Если на свадьбе все пройдет хорошо. И, если ты меня не разозлишь, возможно, я подумаю над возможностью перевести твоего друга в камеру получше… Ваше Высочество, мы вас покинем. Я пришлю вам слуг, максимально лояльных к вашей религии. Можете рассказать вам, какие изменения необходимо внести, чтобы все полностью соответствовало вашим требованиям. Пойдем, — он дернул Мартена за руку. — Не будем смущать принцессу. Нам еще надо поговорить относительно твоего поведения.
— Подождите! — воскликнула вдруг Белла. — Ваше Величество… Возможно, вы позволите Мартену остаться? Я бы хотела… — она скромно поправила свое платье, так, что вырез стал выглядеть более откровенно. — Я бы хотела, чтобы мы с ним имели возможность хоть немного сблизиться до свадьбы. Если вы, разумеется, не против.
Удивления, вспыхнувшего во взгляде мужчины, хватило ненадолго. Он искривил губы в покровительствующей улыбке и посмотрел на Беллу, как на какую-то глупую куклу, пытающуюся завоевать хоть какую-то долю внимания со стороны своего равнодушного, холодного жениха, не испытывающего ни теплоты, ни любви по отношению к будущей супруге.
Мартен был готов проклясть отца за этот взгляд. Это выглядело так… не по-рангорнски, что его едва не вывернуло от отвращения. Белла ведь не товар и не какая-нибудь дурочка, которая просто надеется через постель завоевать сердце жениха и получить какие-нибудь преимущества в своей будущей семейной жизни!
— Я думаю, это не будет лишним, — проворковал Лиар. — Мне приятна ваша инициатива, Мирабелла. Мартен, — он холодно взглянул на сына, — я надеюсь, ты понимаешь, что должен вести себя подобающе с принцессой?
— Разумеется, я понимаю, — скривился Мартен. — Спасибо, что устраиваешь наши романтичные встречи не где-нибудь в тюрьме или в каких-нибудь подземельях старого дворца. Вот уж не ожидал, что ты окажешься настолько добр, что окажешь нам подобную милость!
— Следи за своими словами, — пригрозил Лиар. — Иначе твой друг может за это поплатиться.
— Да как ты не…
— А я вас покину, — закончил он. — Ваше Высочество, приятного вечера. Мартен, покажешь принцессе, как звать слуг. Я распоряжусь, чтобы они не вздумали прислать вам на помощь мужчин.
Белла ласково улыбалась ровно до того момента, пока за королем не захлопнулась дверь, и с раздраженным, почти змеиным шипением рухнула на кровать.
— Распорядится он! — выдохнула она. — Все в лучших традициях Халлайи! Твой отец принимает меня за дешевую шлюху, готовую прыгнуть в постель к мужчине, воротящему от нее нос, лишь бы только завоевать капельку его внимания?!
— Я не ворочу от тебя нос, — отметил Мартен. — Совсем даже наоборот. И он просто считает, что ты, как любая халлайнийка, используешь ваши стандартные методы…
— Любая халлайнийка сейчас старательно прикрывалась бы шторой, — закатила глаза Белла. — Ты видел хоть раз, как они одеваются? Мое платье — это практически оскорбление для любой женщины из нашей страны. И вообще, оно почти в рангорнских традициях!
Мартен не стал спорить. Женщины в Халлайе и вправду не радовали откровенными нарядами и старательно заворачивались в плотные ткани, за исключением разве что танцовщик, всегда вызывавших у принца больше раздражение, чем возбуждение — слишком уж назойливыми они были, а у него самого возникали не самые приятные подозрения по отношению к этим дамам.
Лучше уж все по-честному, как в Рангорне, где никто не будет ловить девушку за руку, если она вдруг решит позволить своему возлюбленному немного больше, чем полагается до свадьбы. Или — ой, ужас-то какой! — спустя какое-то время пара разойдется и будет искать свою судьбу вновь, позабыв о прошлых отношениях. А в Халлайе такое себе ни одна женщина позволить не может.
А свобода выбора мужчины зависит от величины его кошелька. Сколько лет назад гаремы запретили, и сколько их все еще осталось? Мартен знал: сколько ни старайся, вывести все то, к чему привыкли в Халлайе, практически невозможно. Люди привыкли опускать голову. Если бы сменить правительство на посторонних, не отравленных местной религией, может быть, что-то еще и выйдет, но пока там будут местные, ничего не попишешь…
— Ты сама выбрала этот вариант, — Мартен наконец-то присел рядом и обнял Беллу одной рукой за плечи. — Обещаю быть хорошим мужем, не заводить вторую жену… Ну, и больше чем вторую тоже. И это, рукоприкладство в Рангорне тоже не в почете, равноправие и прочие дела, все как тебе нравится. И на магию твою никто посягать точно не станет. Будешь любимой королевой Рангорна.
— Для начала, — протянула Белла, — я буду женой не слишком любимого сына.
Мартен скривился.
Если б он захотел…
Если б он захотел, то мог бы стать королем через несколько дней. С каждым днем отца в стране любили и уважали все меньше. Люди привыкли к тому, что короли и королевы в их стране были особенными, обладали какими-то сверхспособностями, а Лиар оказался самым обыкновенным, почти случайно унаследовавшим трон. Дедушка говорил Мартену, когда тот был совсем еще ребенком, что отдал бы корону внуку — но в год смерти деда принцу было далеко до совершеннолетия.
Очень далеко.
А в восемнадцать лет ему и в голову не пришло потребовать себе корону. Мартену нравилось быть в стороне от государственных дел, он как огня боялся той ответственности за всю страну, которую обязан нести король. В то время принца куда чаще можно было увидеть в Следственном Бюро под присмотром неутомимого Ирвина, твердившего, что Его Высочеству не к лицу так себя вести.
Белла вдруг совсем по-девичьи шмыгнула носом и ткнулась лбом Мартену в плечо.
— Я не хочу этой свадьбы, — жалобно прошептала она. — Не хочу замуж! — и вместо того, чтобы отодвинуться подальше от своего будущего мужа, только крепче прижалась к нему.
