Она немножко побрызгала на себя туалетной водой, вдыхая аромат с восхищенным выражением лица. Я взяла расческу и привела в порядок ее волосы: сделала аккуратный пробор и поправила заколку.
Когда с этим было покончено, я сказала:
— Может быть, нам стоит спуститься в кухню и начать собирать сумку для пикника. И тебе стоит найти свои резиновые сапоги и куртку.
— Но сегодня ведь не будет дождя…
— Это Корнуолл… здесь никогда не знаешь, чего ждать.
Мы были в кухне, когда Феба наконец пришла к нам. Я увидела в окно, как она медленно поднимается по кирпичной дорожке, которая вела от мастерской. Она выглядела состарившейся. Она шла одна. Она вошла в дом через садовую дверь и увидела, что мы стоим и ждем ее. Она сказала нам, что Дэниел уехал. После всего случившегося он не сможет поехать с нами на пикник. Он просил извинить его.
— Но он обещал… — проговорила Шарлотта, чуть не плача. — Он сказал, что поедет…
Феба не хотела встречаться со мной взглядом.
Так мы и не поехали в Пенджизал. У нас у всех пропало настроение куда-либо ехать. Мы съели еду, приготовленную для пикника, прямо в саду Холли-коттеджа. Нам не суждено было увидеть тюленей.
Мне удалось поговорить с Фебой с глазу на глаз только вечером. Шарлотта была поглощена телевизором, а я приперла свою тетушку к стенке, когда она стояла у раковины.
— Почему он уехал?
— Я тебя предупреждала, — ответила Феба.
— Куда он уехал?
— Понятия не имею. Обратно в Порткеррис, наверное.
— Я сейчас же возьму машину, поеду и поговорю с ним, — заявила я.
— Не делай этого.
— Почему? Ты не можешь меня удержать.
— Ты ему сначала позвони, если собираешься ехать. Поговори с ним. Убедись, что он хочет тебя видеть.
Я пошла прямиком к телефону. Конечно, он хочет меня видеть. Я набрала номер отеля «Касл», и когда девушка на том конце сняла трубку, я попросила соединить меня с Дэниелом Кассенсом. Однако она перевела звонок на стойку регистрации, и женский голос сообщил мне, что Дэниел Кассенс уехал, выписался из отеля и не оставил адреса для связи.
Глава 7
Я помыла Шарлотте голову и подровняла концы волос с помощью Фебиных швейных ножниц. Ее чистые волосы были цвета лесного ореха, и в них проскальзывал медный отблеск.
Феба позвонила директору местной школы и отвела Шарлотту на собеседование. Она вернулась домой очень воодушевленная. У нее будет новая школьная форма, темно-синяя с белым. У них в кабинете искусств есть гончарный круг. Она будет учиться играть на кларнете.
Мы увидели по телевизору передачу, где симпатичная девочка показывала, как сделать кукольный домик из картонных коробок. Мы отправились на машине в Порткеррис, пришли в винный магазин и получили четыре крепкие коробки из-под шотландского виски. Купили нож фирмы Стэнли, тюбики клея, краски и кисточки. Вернувшись домой, мы принялись размечать места для двери и окон. Кухня была усыпана газетами, обрезками картона и всякими нашими инструментами.
На небе светила молодая луна. Она взошла на востоке, и ее бледное отражение мерцало в черных водах залива, по которым скользил трепещущий свет.
— Пруденс.
— Что?
— А куда уехал Дэниел?
— Не знаю.
— Почему он уехал?
— Тоже не знаю.
— А он когда-нибудь вернется?
— Надеюсь, да. В один прекрасный день.
— Люди всегда уезжают. Те, кого я люблю. Когда Майкл впервые пошел в школу, дома без него было странно. Так тихо и пусто. И когда я была маленькой, мне было лет шесть, у меня была няня. Я ее очень любила. Но ей пришлось уехать от нас, чтобы присматривать за своей матерью. А теперь вот и Дэниел уехал.
— Ты его едва знаешь.
— Но я давно про него знаю. Феба часто мне про него рассказывала. Она показывала мне вырезки из газет, там про него писали, когда у него были выставки или какие-нибудь события в Америке. Она часто мне про него рассказывала.
— И все же ты его почти не знаешь. Ты видела его всего один день или чуть больше.
— Я не хотела, чтобы он уезжал. Это был не просто пикник. Мы же не просто на тюленей не посмотрели. На них всегда можно посмотреть.
— А что же это было?
— Я хотела поговорить с ним и показать ему разные вещи. У папы никогда нет времени, когда я спрашиваю его о разных вещах. А Дэниел разговаривает со тобой не как с ребенком, он разговаривает так, словно ты уже взрослый. Он никогда не говорит, что ты ему надоел или что ты глупый.
— Ну… возможно, у вас много общего. Тебе интересны те же вещи, что и ему. Может быть, поэтому он кажется тебе таким близким.
— Я бы хотела, чтобы он вернулся.
— Он занятой человек. Важная персона. А теперь он к тому же знаменит. Ему столько всего приходится делать. И художник, он… отличается от обычных людей. Ему нужна свобода. Таким людям, как Дэниел, трудно где-то пустить корни, оставаться все время на одном месте, с одними и теми же людьми.
— Феба тоже художница, и она остается на одном месте.
— Феба не такая. Феба особенная.
— Я знаю. Я поэтому ее и люблю. Но Дэниела я тоже люблю.
— Ты не должна слишком любить его, Шарлотта.
— Почему?
— Потому что не стоит слишком любить человека, которого ты, может быть, больше никогда не увидишь… ох, только не плачь. Пожалуйста, не плачь. Просто это правда, и нет смысла притворяться, что это не так.
Мы покрасили дверь красной краской, а оконные наличники черной. Лили нашла старую коробку из-под одежды, и мы сделали из нее крышу: прочертили посередине линию и согнули пополам так, что получилось два ската. Мы нарисовали на них черепицу.
Как-то днем шел дождь и был сильный ветер, мы с Шарлоттой спускались к берегу мимо полей для гольфа. Повсюду несло песок, а волны прибоя накатывали с расстояния в полмили или больше. Заросли камышей в дюнах пригибало ветром к земле, морские чайки покинули побережье и с криками носились над свежевспаханными полями.
Ни письма, ни открытки не приходило Шарлотте из Южной Африки. От Бетти Карноу и Лили Тонкинс мы узнали, что миссис Толливер отправилась на несколько дней к подруге в Хелфорд. Стало быть, уехали уже три человека.
Мы мастерили мебель для кукольного домика из спичечных коробков и рисовали обои. Мы совершили налет на Фебин мешок с лоскутами и теперь делали коврики из кусочков твида с бахромой по краям. Почти как настоящие, сказала Шарлотта, когда мы их разложили. Она прикрыла дверцу кукольного домика и приникла к его окошку, радуясь миниатюрности предметов в этом маленьком и безопасном мирке.
