Книга Комната чудес - Жюльен Сандрель

Я обернулась. Ко мне подошла мама. Обняла меня. Она плакала. И как заведенная повторяла, что Луи жив.

– Он жив. Ты победила. Он вернулся только ради тебя. Он вспомнит. Ты не дала нам ничего тебе объяснить, упрямая твоя голова. Да, яблочко от яблони… Я сама вчера вечером ворвалась к нему в палату и получила от врачей по полной программе. Мы должны быть очень осторожными. Это займет много времени, но он все вспомнит.

Я больше ничего не понимала. Почему она просила меня не слушать предыдущие сообщения?

– Потому что тебя ждали здесь, в больнице. Никто не мог до тебя дозвониться, чтобы сообщить новость. Потому что рано или поздно наступает момент, когда надо остановиться. Прекратить изворачиваться и что-то предпринять. И потом, я же не сомневалась, что ты меня не послушаешь. Ты всегда все делала по-своему. Прости меня, опять я напортачила…

Я посмотрела на нее и улыбнулась. Только моя мать способна в подобной ситуации употребить слово «напортачила». Я подняла голову и встретилась взглядом с Шарлоттой. Это правда, спросила я, то, что говорит моя мать? Что Луи все вспомнит?

– Родной матери не верит… Ну и воспитание! – возмутилась мама, и мы обе невольно рассмеялись.

Умеет моя мать сбить пафос – у нее к этому настоящий талант. Хотелось бы мне иметь такой.

Голос Шарлотты звучал тихо. Она тоже обняла меня. От нее хорошо пахло. Я снова задала вопрос, который жег мне губы: Луи вспомнит… меня?

Она ответила, что я должна поговорить с доктором Бограном. Он все мне объяснит. Пока нельзя сказать, вернется ли к Луи память, а если вернется, то в каком объеме. Люди по-разному выходят из комы. Случай Луи – исключительный. До того как открыть глаза, он не проявлял никаких клинических признаков пробуждения. Все произошло практически мгновенно. Он в сознании всего несколько часов, но прогресс налицо, и стремительный. Понадобится еще некоторое время, прежде чем можно будет точно сказать, какие функции его организма восстановятся полностью. Возможности медицины не безграничны, и врачам пока трудно делать прогнозы. Но терять надежду не следует. Моя мать права в своем оптимизме. Очевидно, что его мозг работает. Он старается говорить. Он двигает конечностями. Для него это гигантский шаг вперед.

Еще Шарлотта сказала, что я должна собой гордиться. Я столько для него сделала. Кстати, некоторые родители их маленьких пациентов решили последовать моему примеру. Не преувеличивай, сказала я ей, но она стояла на своем. Оказалось, многие из них – даже без всяких дневников – расспрашивали своих детей, о чем те мечтают больше всего, и старались осуществить эти мечты. Чаще всего это были вполне достижимые и не слишком трудные для исполнения желания. Постепенно поветрие захватило всю больницу, улучшая настроение и детям, и их родителям. Конечно, не каждая история обязательно заканчивалась счастливой развязкой, но факт оставался фактом: моральный дух в палатах заметно поднялся. Дети как будто получили инъекцию радости, надежды, поверили, что они в силах побороть эту сволочную болезнь.

– Ты невероятно помогла другим родителям, Тельма, – продолжила Шарлотта. – Ты стала для них образцом для подражания.

– Я? Образцом? Вот уж не думала…

– Не стоит себя недооценивать, дочь моя, – вмешалась мать. – Смотри на вещи позитивно, черт бы тебя побрал! Ты сделала для своего сына нечто исключительное и вдохновила на подвиги других родителей; просто признай это и не разводи ненужные умствования. Благодаря тебе Луи преодолел важнейший этап на пути к выздоровлению. Наслаждайся минутой. Я знаю, что раньше ты этого не умела. Ты вечно куда-то спешила. Но это было раньше. А сейчас он жив! Жив, будь я проклята. Мы все живы. И мы вместе.

Мать была права. Как всегда. Ее слова были созвучны другим словам, тем, что я прошлой ночью доверила бумаге.

Она попала в яблочко.

Я еще раз обвела взглядом палату, подарившую мне чудо. Я никогда ее не забуду – эту комнату чудес, сыгравшую роль катализатора моих чувств. Здесь я поочередно пережила несколько состояний. Поначалу сломленная и потрясенная, я встряхнулась и воодушевилась, затем смирилась, но в итоге сумела прыгнуть выше головы. Я изменилась. Каждый квадратный сантиметр этой палаты навсегда останется запечатленным в моей памяти.

Я скользила глазами по стенам, пока не наткнулась на фотографию: я в шортах и футбольных бутсах стою рядом с Изой и Эдгаром. Я знала, что они где-то рядом и наверняка скоро к нам присоединятся. Их доброта и участие открыли для меня новый мир. Я вспомнила забытую истину о том, как много значат для нас люди, которые нас окружают, те, кого мы называем близкими и от кого слишком часто и слишком быстро отдаляемся. Разделят ли они мои сегодняшние чувства? Меня охватило странное ощущение: словно в углу безликой и холодной больничной палаты вдруг высунуло кончик носа маленькое и скромное счастье.

Я заплакала.

От радости, от головокружительного осознания того, что я стою на пороге новой, неведомой жизни. Но в основном – от радости. Луи жив. Он будет жить.

Я подошла к нему. Погладила его по щеке и шепнула, что не надо ничего бояться. Что я его мама. Что я всегда буду с ним, что бы ни случилось. Что я его люблю. Что мы все его любим. Что нет ничего страшного в том, что он ничего не помнит. Что я на него не сержусь. И никогда не буду на него сердиться. Что я так счастлива.

Что завтра настанет новый день с новыми приключениями. Что каждый следующий день будет приносить нам новые сюрпризы и открытия. Дарить нам новые шансы, давать новый старт, возможность пересмотреть свою жизнь и создать что-то еще более прочное.

Что он должен продолжать борьбу. Что путь будет долгим, но я всегда подставлю ему плечо. Мы все будем с ним рядом. Что я буду поддерживать его всегда, днем и ночью. Наперекор всем стихиям.

Что в его жизни будет еще много веселья. Любви. Слез. Криков. Футбола. Караоке. Сумасшедших вечеринок, марафонов и бега с препятствиями.

Много радости. Много счастья.

Что он все вспомнит.

А если чего-то не вспомнит, это не беда. Мы создадим новые воспоминания, вот и все.

Мне показалось, что я слышу голос матери.

Это и правда был материнский голос. Мой собственный.

– Я люблю тебя, Луи.

Он посмотрел на меня.

По-моему, он мне улыбнулся.