— Благодарю, но я состоянии сам оплачивать своих любовниц. — Рэйф бросил на отца взгляд, полный отвращения. — Ты так хочешь этого брака, что готов оплатить совращение невинной девушки, чтобы добиться своего?
— Все рано или поздно теряют невинность. — Когда Томас увидел выражение лица Рэйфа, его глаза стали ледяными. — Если ты обманешь всеобщие ожидания и осрамишь меня в этой сделке, я вычеркну тебя из завещания. Это твой единственный шанс. Я лишу тебя наследства и отрекусь от тебя.
— Я понял, — огрызнулся Рэйф.
Глава тринадцатая
«…и про него шла молва, что никто не умеет так чтить и справлять святки, как он. Ах, если бы и про нас могли сказать то же самое! Про всех нас! А теперь нам остается только повторить за Малюткой Тимом: да осенит нас всех Господь Бог своею милостью!»
Закончив читать «Рождественскую песнь в прозе», Ханна подняла голову и увидела восторженные лица детишек и их сияющие глаза. Повисло недолгое молчание. Удовольствие, полученное слушателями от чудесной истории, омрачалось сожалением от того, что она закончилась. Затем дети восторженно захлопали маленькими ладошками, повскакивали и забегали по комнате. Их мордашки были украшены молочными усами и крошками печенья.
Два бесенка залезли к ней на колени, а еще один крепко обнял ее сзади за шею. Ханна подняла глаза, когда к ней подошел Рэйф Боумен. Ее сердце бешено забилось. Она точно знала, что затруднение дыхания никак не было связано с маленькими ручками, обвивавшими ее шею.
Он скользнул взглядом по беспорядку в ее одежде и растрепавшейся прическе.
— Браво! Благодаря вам мы все почувствовали дух Рождества.
— Спасибо, — прошептала она, стараясь не думать о его руках на своей коже, о его губах …
— Мне надо с вами поговорить.
Ханна осторожно сняла малышей с колен и расцепила детские ручки на своей шее. Поднявшись с кресла, она тщетно пыталась привести в порядок платье и разгладить юбки. Даже после глубокого вдоха ее голос звучал испуганно и слабо.
— Я … не думаю, что из этого получится что–то хорошее.
Его взгляд был теплым и открытым.
— И все–таки я хочу с вами поговорить.
В голове всплыли слова из его письма: «Я хочу поцеловать все твои мягкие местечки…»
— Пожалуйста, не сейчас, — прошептала она. Лицо ее пылало, мучительно ныло горло.
Видя ее искаженное мукой лицо, Рэйф смягчился.
— Завтра?
«Ты мне так нужна!»
— Да, — с трудом выдавила она.
Понимая, что его присутствие лишает ее последних сил, Рэйф стиснул челюсти и слегка поклонился. Казалось, он много чего хотел сказать, слова уже были готовы сорваться с губ, но что–то — сочувствие или, возможно, жалость — помогло ему сдержаться.
— Завтра, — тихо повторил он и вышел.
* * *
Пришли няни и забрали детей. Оцепеневшая от терзаний, Ханна вышла в коридор.
И почему никто не предупредил, что любовь может причинять такую боль?
Ханна все больше убеждалась, что не сможет присутствовать на свадьбе Рэйфа и Натали, пережить дальнейшие события, связанные с их жизнью в браке: рождение детей и семейные торжества. Она будет задыхаться от ревности, отчаяния и обиды, пока они ее не разрушат.
Народная мудрость уверяла, что ей встретится другой мужчина, который заставит забыть о Рэйфе Боумене. Но Ханне был не нужен другой мужчина. Он такой был один!
«Я обречена», — подумала она.
С опущенной головой Ханна брела по коридору, направляясь в свою комнату, где она могла хандрить и плакать в одиночестве. К сожалению, шагая с опущенной головой, нельзя разглядеть, куда идешь. Ханна почти столкнулась с идущей ей навстречу женщиной, которая двигалась характерным размашистым, свободным шагом.
Обе резко остановились, и женщина протянула руку, удерживая Ханну.
— Миледи, — выдохнула Ханна, узнав Лилиан. — Ох … извините… прошу прощения…
— Ничего страшного не случилось, — заверила ее графиня. — На самом деле, я виновата сама. Я торопилась кое–что сказать экономке перед встречей с сестрой и … — Она замолчала и внимательно посмотрела на Ханну. — Вы вот–вот заплачете, — прямо сказала она. — Что–то случилось?
— Нет, — жизнерадостно ответила Ханна, и несколько горячих слезинок покатились по ее щекам. Она вздохнула и снова опустила голову. — Вот фигня. Извините, я должна идти …
— Бедняжка, — сказала Лилиан с искренним сочувствием. Ее, казалось, совершенно не шокировало бранное слово. — Пойдемте со мной. Наверху у меня есть личные покои, где мы сможем поговорить.
— Не могу, — прошептала Ханна. — Простите меня, миледи, но вы последний человек, кому я могла бы довериться.
— О! — Глаза графини, такие же бархатно–карие, как у брата, слегка округлились. — Ведь дело в Рэйфе?
Как Ханна ни зажмуривалась, еще несколько слезинок снова вырвались на волю.
— У вас есть друг, с которым вы можете поговорить?
— Натали — моя лучшая подруга, — выдавила Ханна между всхлипами. — А значит, это невозможно.
— Тогда позвольте мне стать вашей подругой. Не уверена, что смогу помочь, но, по крайней мере, постараюсь понять.
Они прошли наверх в уютную, роскошно обставленную гостиную в личных покоях графини. Лилиан закрыла дверь, подала Ханне носовой платок и села рядом с ней на диван.
— Я настаиваю, чтобы вы звали меня Лилиан. И прежде чем мы начнем разговор, позвольте заверить вас, что все сказанное в этой гостиной останется между нами. Никто ничего не узнает.
— Хорошо, мил… Лилиан. — Ханна высморкалась и вздохнула.
— Итак, почему вы плачете?
— Это мистер Боумен … Рэйф… — Казалось, она никак не могла сложить слова в нужном порядке, поэтому позволила им беспорядочно сыпаться, даже зная, что Лилиан будет не в состоянии понять в чем дело. — Он такой… а я никогда … и когда он меня поцеловал, я подумала «нет, это просто влюбленность», но … а потом мистер Кларк сделал мне предложение, и я поняла, что не могу его принять, потому что … я знаю, что это слишком рано… Слишком быстро. Но хуже всего — его письмо, потому что я даже не знаю, кому оно было написано!
Она говорила и говорила, отчаянно пытаясь заставить Лилиан понять ее. И каким–то чудом ей это удалось.
Пока Ханна излагала всю историю, или, по крайней мере, отредактированную версию, Лилиан сидела, крепко сцепив руки. Ханна замолчала и снова высморкалась. В этот момент Лилиан сказала:
— Я попрошу, чтобы нам принесли чай. С бренди.
Она дернула за сонетку, и когда постучалась служанка, Лилиан приоткрыла дверь и что–то прошептала девушке, поспешившей с поручением.
