Девушка была на месте. И, к моей радости, зал был пуст.
— Привет, красотка! Я уже волноваться начала за тебя, — улыбнулась девушка при виде меня.
— Привет, есть что поесть?
Удивительно, но я совершенно не чувствовала стеснения рядом с ней. Несмотря на все то, что было между нами вчера.
— Повара на треке, — нахмурилась бармен. — Но я могу сделать тебе бургер.
— Была бы признательна, — смеюсь ее виноватому виду. Сегодня на Алине короткая джинсовка и черный топ. Удивительно, как после бессонной ночи она может так свежо выглядеть.
Спустя десять минут девушка ставит передо мной блюдо с моим завтраком.
— Спасибо
Алина кивает, приседает рядом со мной, пока я налегаю на еду. Открывает две бутылки пива.
— Ой, нет. Прости, я сегодня пас. До сих пор не пришла в себя после вчерашнего.
А потом в голове вспыхивают картины. Я ушла. А он остался. Странно, еще несколько минут назад я не думала об этом под таким углом. А сейчас меня реально напрягает вопрос… чем они занимались с Алиной, пока меня не было? Спал ли с ней Адам? Окидываю взглядом девушку, а потом одергиваю себя, чувствую, как внутри все сжимается.
— Не было, — улыбается девушка, смотря на меня насмешливо.
— Чего не было?
Алина подается немного вперед, сокращая между нами пространство.
— Не трахал меня Адам. Не захотел, — шепчет, кривя губы в улыбке. — Сам не свой был, как только ты ушла. Смешной такой, как ребёнок, обиделся. Сидел, алкоголем заливался. А потом спать завалился. Вот и все веселье, ты ничего не пропустила.
После ее слов мне становится легче. Хотя не знаю, почему я так реагирую.
— Да мне не особо интересно, как он проводит время без меня. Адам — не мой парень, — отмахиваюсь, в ответ на то девушка ухмыляется. Смотрит на меня задумчиво.
— Ты на него сильно влияешь.
Я едва ли не поперхнулась от столь неожиданного заявления.
— Что?
Алина закатывает глаза, словно я чушь несу.
— Он запал на тебя.
— Глупости.
— Глупости то, что он вытворяет, — не унимается она. А я, потеряв всякий интерес, возвращаюсь к еде.
— Я видела то, каким злым и расстроенным он был вчера. И причина тому — ты, Лали. Поверь мне, я Адама сто лет знаю.
После этих слов с губ слетает нервный смешок. Конечно, Алина знает Адама отменно. У них же тут чертова шведская семья, не иначе. Девушка не обращает внимания на мою реакцию, продолжает делиться мыслями.
— Он никогда не проявлял эмоций. Ни к одной девушке. А то, что с ним делаешь ты… Он горит, взрывается… между вами сам воздух искрится. Ты запала ему в душу, Лали. Адам просто всеми силами пытается отбиться от этих чувств… Другой вопрос. Что хочешь ты?
А теперь я злюсь.
— Какая разница, чего хочу я? Он никогда не станет вести себя со мной по-человечески!
Отталкиваю в сторону блюдо. Аппетит напрочь пропал.
— Будет сложно. Не спорю, — складывает Алина на груди руки и смотрит на меня так, будто знает что-то, о чем не знаю я.
— Но я видела вчера и то, как ты смотрела на него… Ты точно такая же, как он. Чувствуешь и брыкаешься.
Я не хотела продолжать этот разговор. И была рада, когда у Алины зазвонил телефон. Вот только, ответив, девушка поменялась в лице.
— С ними все в порядке? — ее глаза бегали, а губы побледнели.
— Д-да, я сейчас… сейчас привезу ее.
Алина сбрасывает вызов, а у меня внутри все скручивает от волнения, когда я смотрю на нее.
— Что случилось?
— Адам и Макс в больнице. Они подрались с бандой Мартина… Адам велит, чтобы я как можно скорее привезла тебя к нему…
***
Я не знала, как описать свои эмоции. Более того. Я понятия не имела, что должна чувствовать в этой ситуации, а что нет. Но я однозначно была взволнованна. Иначе как объяснить тот факт, что я изгрызла все ногти, пока Алина везла меня в клинику? А когда мы выбрались из машины — мои ноги дрожали. Адам был всем, о чем я могла думать в данный момент. Он, и его состояние. Что с Адамом? Его сильно избили? Если мужчина оказался в больнице, значит, все серьезно. И так по кругу. Эти мысли не давали мне покоя. Я поднималась по лестнице клиники так быстро, что Алина едва поспевала за мной. А когда я увидела его — внутри что-то лопнуло. Во мне было столько переживаний, стресса. Вчера, сегодня. Словно огромный воздушный шарик внутри. Он был большим и не давал вздохнуть. А когда я увидела Адама, сидящего на кушетке, меня вдруг отпустило. Чертов шарик лопнул и сдулся. И внутри стало пусто.
Он сидел и болтал с Максом. У друга Адама была перебинтована рука. Адам выглядел лучше. Но когда он повернулся ко мне, я увидела безобразную гематому на его правой скуле, и в груди сжалось от боли.
— Лали, — Адам сделал жест рукой, подзывая. Я не знаю, как это произошло. В один момент ноги просто понесли к нему.
Адам обнял меня, а я замерла, испугавшись себя саму. Так и стояла, как истукан, пока он, продолжая разговаривать с Максом, прижимал меня к себе. Словно и для него это было важно. Чувствовать меня, обнимать.
— Макс, кто это был? — услышала взволнованный голос Алины. Девушка уже была около Максима.
— Долбанный Мартин со своими ублюдками, — прорычал зло мужчина.
— Черт, так и знала, что что-то будет. Он вчера заходил в бар вечером. Сегодня мне рассказала официантка. Вел себя агрессивно, все Адама искал.
— Мы застали одного из его людей ковыряющимся в нашем байке, — проговорил Макс, и до меня дошло. Две противоборствующие команды. Кто-то решил поиграть против правил. Адам мог пострадать намного серьезней, если бы не спугнул этого Мартина.
— Я знала, что он ублюдок, но… Адам, чем ты так досадил ему?
Вместо ответа Герц слегка отстраняется. Так, что теперь я могу видеть его лицо. И то, в каком оно сейчас состоянии, делает мне больно. Самой хочется придушить этого урода Мартина. Какого черта ему нужно?
— Ты в порядке? — Адам всматривается в глаза. Проводит пальцами по очертаниям моего лица, а у меня внутри дрожит все.
— Д-да…
— Хорошо, — кивает, отворачиваясь к другу.
— Макс, ты с нами, или останешься?
— Вы уезжаете? — хмурится Алина. Меня тоже удивляет заявление Адама. Хотя, не могу не признать, радует тоже. Оставаться здесь мне совершенно не хочется. Да и вообще вся эта ситуация напрягает. Макс, Алина, Адам, я. Боже, мы будто долбанная шведская семья. Я не хочу иметь ничего общего с подобным дерьмом.
— Да, долбанная администрация сняла нас с соревнований, — в голосе Адама столько злости.
