Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
— Эндрю со мной согласился. Если честно, первое время мы правда были счастливы. Несколько месяцев. Но время шло, забеременеть не получалось, и я стала нервничать. Врач сказал, что это вопрос времени. И не обманул. Мы зачали ребенка год спустя.
Я похолодел. Одно дело слухи, и совсем другое — правда из уст самой Мэгги. Я не знал, чем кончится ее история, но предчувствовал, что финал не будет счастливым. И мне нечем было поддержать подругу, кроме как печальной улыбкой.
— В тот год моя жизнь превратилась в ад, я не могла думать ни о чем, кроме беременности. Когда врач или Эндрю заводили разговор об искусственном зачатии или усыновлении, я замыкалась в себе и не желала их слушать. Джонни, ты знаешь меня как никто другой. Я такой никогда не была. Впервые в жизни, глядя на себя со стороны, я видела незнакомку.
Мэгги встала и медленно прошлась по комнате под гипнотическую мелодию «Dream Again»:
Если воды морские разойдутся вдруг, если горы вздохнут, я буду так же грезить.
— Мне казалось, что я живу чужой жизнью, Джонни, что я марионетка и не знаю, кто дергает за ниточки.
Знала бы Мэгги, как я ее понимаю.
— Эндрю очень рассудительный человек. Он говорил: если тебе плохо, иди к специалисту. Для него все проблемы решаются вот так просто. Теперь я понимаю, что то временное бесплодие было лишь вершиной айсберга; вся моя жизнь пошла наперекосяк, я угодила в ловушку и не знала, как из нее выбраться.
Мэгги смотрела в пол пустым, потерянным взглядом. Я хотел обнять ее и не смел. Моя подруга боролась с собой и должна была справиться сама.
— Потом я забеременела и решила, что теперь все наладится. Ведь чудо — знак божьего благословения, верно?
Ее лицо на миг посветлело.
— Мы ждали мальчика. Хотели назвать его Кристофером. Беременность была тяжелая, и я почти не выходила из дома. Украшала детскую, покупала одежку, коляску и всякие малышовые вещи. Это произошло, когда я была на четвертом месяце. Я читала на балконе и вдруг почувствовала, что случилась беда. Не было ни боли, ни каких-то странных движений внутри. Вообще ничего. Я положила руку на живот и расплакалась…
Она осеклась и замолчала.
— Мэгги…
— Я должна тебе все рассказать, Джонни.
Я обнял ее. Мэгги плакала, уткнувшись мне в плечо. Я немного подождал, потом бережно отстранил ее от себя и ладонью вытер подруге слезы.
— Мы поехали к врачу, и он подтвердил то, что я и так знала. А потом наступил мрак. Из меня достали мертвого ребенка. Я никому такого не пожелаю. К такому нельзя подготовиться и свыкнуться с этим нельзя. Никак.
— Мэгги, это ужасно. Я даже представить не мог, через что тебе пришлось пройти.
— Родители знают, что у меня случился выкидыш, но подробностей я не рассказывала. И вряд ли расскажу — какой теперь в этом смысл… О том, что было дальше, они тоже не знают.
В глазах Мэгги был страх и что-то еще, чему я не знал названия.
— Я принимала антидепрессанты, без них мне было бы совсем худо. Через несколько месяцев, примерно когда Кристофер должен был бы появиться на свет, Эндрю вернулся домой и увидел, что пол в гостиной превратился в щепки, а я сижу посреди комнаты с топором в руках. Я просто изрубила весь паркет. У Эндрю были такие же глаза, как у тебя сейчас.
Мэгги улыбнулась.
— Все это так грустно, Джонни. Я помню, что творилось у меня в голове. Мне показалось, что сын не родился мертвым, что он жив, но Эндрю прячет его от меня где-то в доме. Я замахнулась на мужа топором и сказала, что, если он не отдаст мне Кристофера, я разрублю его на куски. Тогда меня положили в больницу на неделю.
Я с трудом мог представить, как Мэгги замахивается на кого-нибудь топором. Она всегда была мыслителем, однако в облаках не витала. В нашей компании Мэгги играла роль «голоса разума».
— Лечение пошло мне на пользу; по крайней мере, топор я больше в руки не брала. Но та идея засела у меня в голове и не отпускала. Я просыпалась среди ночи и начинала бродить по дому, искать Кристофера. Эндрю объяснял мне, что наш сын умер, и я приходила в себя, но все же не могла поверить ему до конца. По-настоящему лучше мне стало только в этом году.
— Если бы я только знал, Мэггс…
— Эндрю страдал не меньше меня. Он ведь тоже потерял ребенка, да еще я устроила ему веселую жизнь. Нелегко, наверное, смириться с тем, что твоя жена пыталась зарубить тебя топором.
Мэгги нервно улыбнулась. У меня разрывалось сердце от мысли о том, как ей было больно. Если бы я только знал…
— Спасибо, что выслушал, Джонни. — На этот раз Мэгги сама меня обняла. — Это именно то, что мне было нужно, вернее, не мне, а нам обоим.
Мы разомкнули объятия. Я не знал, как понимать ее последние слова. Наши лица были очень близко, совсем как раньше.
— Мне нужны друзья, — сказала Мэгги. — Ты и Росс. И родители, конечно. Говорить это вслух как-то глупо.
— Ерунда. Говори что хочешь, я всегда тебя выслушаю.
— Мне надо разобраться со своей жизнью. По-моему, это проще будет сделать дома.
— Совершенно с тобой согласен.
Впервые с начала нашего разговора лицо Мэгги озарила улыбка. Та самая улыбка, в которую я когда-то безумно влюбился.
46
Пятнадцать лет назад мой отец задушил маму подушкой. Несколько суток спустя он вышиб себе мозги из дробовика, невесть как попавшего в его камеру в полицейском участке Карнивал-Фолс. Харрисон, который в ту пору был шерифом, сообщил мне о случившемся в нашей гостиной, с подобающими в таких случаях тактом и сдержанностью. Я принял второй за несколько дней чудовищный удар со странным спокойствием. Я потерял родителей, которых любил всем сердцем, но вместо смятения в душе воцарилась удивительная ясность. Я даже стал размышлять о том, что передать отцу оружие вполне мог сам шериф, ведь они были друзьями. Откуда в голове у ребенка, только что пережившего страшную утрату, взялись такие мысли?
И вот мне снова пришлось выслушать страшную весть — возможно, даже более страшную, чем те, что я выслушал в детстве, — но на сей раз, к моему удивлению, Харрисон пришел не один. Я подозревал, что члены Б-клуба по-прежнему присматривали за мной. Когда в вашей жизни происходит несчастье, рядом должны быть люди, которые возьмут на себя тяжелые решения, постараются «смягчить удар», придумают, что вам сказать, и главное, как сказать.
Представляю, как члены Бильдербергского клуба спорили, кто из них будет гонцом, и, не достигнув согласия, решили идти вчетвером.
Утром второго июня, спустя одиннадцать дней после того как Марк открыл нам тайну «Медитека», на пороге моего дома появились Билл Фостер, Ричард Салливан, Харрисон и Боб Берк, отец Мэгги. Б-клуб в полном составе. За исключением одного выбывшего.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
