Но учили его не тому, что каждый благородный считал неотъемлимой частью рыцарского образования. Никто не терял время на обучение благородному искусству турнирного поединка. Больше того, когда Кэвин заикнулся было об этом, на него поглядели чуть ли не с жалостью, а Виктор, презрительно скривив губы, резко бросил: «Основы знаешь? На ристалище выехоть сможешь? Вот и хватит с тебя».
Зато учили многому из того, что рыцарю знать, вроде бы, и не полагалось. Учили, например, стрелять из лука. Хотя Кэвин и владел, вроде бы, этим искусством (ну не в рыцари все-таки его готовили, а в оруженосцы — рыцарем ему стать не сверило, иначе, может, не умел бы совсем, благородные и охотнитьим-то луком часто гнушались), но седой старик, ветеран, владеющий луком так, будто он был продолжением его собственной руки, лишь хмыкнул и для начала заставил Кэвина, оттянув тетиву до плеча, стоять так, покуда хватит сил. В первый раз сил хватило ненадолго, да и теперь, если честно, тоже.
Учили стрелять из арбалетов — с этим было проще. Великого лучника из Кэвина не вышло бы никогда, этому надо учиться с малых лет и годам к тридцати, глядишь, что-нибудь получится, а может, и нет. Арбалет, навылет пробивающий тяжелым болтом рыцаря в кованых латах, не был столь скорострелен, как лук, но научиться владеть им было проще. Новомодные пружинные арбалеты были не столь мощны, зато были легче и удобнее, ими Кэвину овладеть получилось и вовсе быстро — уже через неделю он навскидку попадал в подброшенное яблоко со ста шагов. «Молодец, верный глаз», похвалил тогда учивший его офицер.
Учили фехтовать — и учились сами. Некоторых приемов не знал даже Виктор, хотя, надо сказать, было это всего два или три раза. А вот Кэвина научили такому, чего он не мог представить себе даже в страшном сне. Учили драться, да так, что тот арсенал приемов, которым молодой рыцарь уже владел, казался и не арсеналом вовсе, а так… Впрочем, здесь его учил сам Виктор, причем не столько учил, сколько приводил в систему уже имеющиеся знания и накладывал на них новые. И не раз слышал от него Кэвин решительное «забудь, в бою это неприменимо». А потом шел жесткий спарринг, в котором Кэвин на собственной шкуре понимал, почему неприменимо и как легко победить того, кто это применить пытается.
Так что пробежки в полном доспехе, при оружии и с набитым камнями вещмешком за спиной — это так, тренировка, не более. Ну и отсев слабых, которых в каждой группе новичков набиралось, как ему объяснили, две трети, не меньше.
Но больше всего его учили даже не собственно воинскому искусству, а искусству убивать — бестрепетно, аккуратно, разными способами. Как бесшумно подкрасться к часовому и куда ткнуть ножом, чтоб и бесшумно, и не измазаться в крови. Как этот же нож метнуть и попасть не куда придется, а куда надо. Как часами висеть вниз головой под потолком, ухватившись за балку, слившись с ней и как сутки не шевелясь лежать в болоте с одной лишь целью — выпустить одну-единственную стрелу точно в мишень, которая на несколько секунд мелькнет вдалеке между кустов. Учили взбираться по отвесной стене, прыгать с этой самой стены, с одним ножом выходить против воина в полном доспехе и побеждать. Учили выживать в одиночку в любых условиях, находить дорогу в лесу и ходить по этому самому лесу так, чтобы не хрустнула ни одна веточка. Плавать под водой, надолго задерживая дыхание. Есть такую дрянь, от которой любого нормального человека сразу вывернуло бы. Честное слово, проще перечислить то, чему не учили — перечисленное было лишь толикой из огромного списка. А главное, чему учили — это выжить. Уйти неузнанным, незаметным, в идеале вовсе сделать так, чтобы никто не заподозрил присутствия убийцы.
Конечно, все это не вколотишь за неполные три месяца, но Виктор, казалось, очень спешил и старался выучить Кэвина как можно большему, а дальше, мол, сам разберется, не маленький. Было похоже, что до Кэвина так не учили никого, старшие товарищи поглядывали с удивлением и настороженностью, которая постепенно переходила в уважение к талантливому и упорному парню. И тоже учили.
«Как держишь руку? Выше локоть, выше!», «Когда бьешь, бей не только ногой, вкладывай движение всего тела, весь свой вес.», «Замок открывать надо нежно, как женское сердце…», «Лежи тихо, как говно в траве. Плевать, что сыро, башка дороже.». Таких наставлений Кэвин наслушался множество и старался запомнить. Ведь те, кто его учили, были уже мастерами и доказали это, выжив в нескольких войнах и бесчисленном количестве мелких схваток, происходивших здесь часто, во всяком случае, много чаще, чем хотелось бы.
Единственной радостью в этих беспросветных тренировках оказалось то, что принцессу учили вместе с ним. Нет, женщины в замке редкостью не были, были они и в спецназе, только обучали их… Как бы сказать… Чуточку другому, что ли. Если мужчин учили убивать на поле боя и, при необходимости, из-за угла, то из женщин готовили шпионов, точнее, шпионок. Их учили, как очаровать мужчину и в разговоре, и в постели (за-ради этого в замке специально содержались трое высокопрофессиональных пожилых шлюх, которые весьма ценили, что относятся к ним очень уважительно, и вполне успешно отрабатывали немалое инструкторское жалование), учили слушать и слышать, анализировать информацию, перерисовывать карты, запоминать большие объемы текста с бумаги и на слух. Женщин учили оставаться при необходимости незаметными в любой компании, учили выглядеть круглыми дурами (а это тяжело). Ну и убивать их тоже учили. Бою на мечах и на ножах их учили совсем немного — так, чтобы справиться при нужде с одним-двумя стражниками, зато каждая из безобидных на вид девушек очень хорошо знала, куда ткнуть простой швейной иглой, чтобы лихой рыцарь превратился в хладный труп. В общем, готовили, говоря откровенно, еще и убийц. По слухам, именно после знакомства с такой разбитной девицей троюродный брат короля и основной, в случае чего, претендент на престол был найден мертвым в своей спальне, а двое его приближенных умерли от непонятной болезни. Весьма правдоподобная версия — искусству составления и применения ядов из подручных средств девушек тоже учили.
Принцессу, естественно, учили другому — положение, как говорится, обязывает. Ее вместе с парнями учили стрелять, фехтовать, драться, правда, без столь сильного упора на общефизическую подготовку. Вообще, Виктор был против, решительно заявив, что у принцессы есть телохранитель и воевать, в принципе, его прямая обязанность, но девушка его переубедила. Весьма просто, кстати — вполне аргументировано доказала, что телохранителя рядом может не оказаться (а вдруг убьют или ранят?), в стенах замка она всю жизнь сидеть не будет (этак и старой девой можно остаться), сам-же Виктор, хоть и обещал защищать, но может в любой момент вовсе исчезнуть из этого мира. Виктор плюнул и сдался.
В результате сейчас принцесса пыхтела (иначе и не скажешь) рядом с Кэвином. Легкая кольчуга была отлично подогнана и не мешала двигаться, мечи, тоже легкие, были удобно закреплены на спине. В этих местах носить так оружие было не принято, но Виктору было глубоко наплевать на любые нормы вообще и на местные в частности. Оружие у него каждый носил так, как этому каждому удобнее и, соответственно, многие, раз попробовав, быстро научились копировать его собственную манеру: меч (или два, если владеешь обеими руками) за спиной, пружинный арбалет в подмышечной кобуре, нож на поясе, еще один — за голенищем. Ну и еще очень много чего, но это уже кому как удобнее.
