— Может, и читал…
Настроение у него упало до нуля. Комиссар тоже выглядел скверно, только доктор Меган чему-то улыбалась. Я надеялась, что не нашим неудачам.
— Мы можем, конечно, перечитать все, что читал Томас, но времени у нас не так уж и много, — вздохнул комиссар. — А точнее — его нет совсем. Если мы хоть что-то не найдем до завтрашнего дня — будет плохо. Я не знаю, что взбредет в голову королеве.
Я тоже не представляла, что взбредет в голову королеве, зато кое-что взбрело мне.
— Доктор, — позвала я, — кое-кто считает, что Томаса спровоцировала жена.
Комиссар закашлялся.
— Кто считает? — уточнила доктор Меган. — И разве это как-то повлияет на ход следствия?
— Нет, — сказал комиссар. — Но это условный мотив. Правда, если это и так, то с одним мотивом мы все равно далеко не уедем. Слишком много вопросов, ответы на которые мы можем и не найти. Например, где руки и где Томас научился так ловко их отрезать.
— Я поняла из отчета, что Томас, возможно, не рассчитал силы и время при эротических играх, — доктор Меган удивилась, но не сильно. — Непреднамеренное убийство. Но точно так же это не исключает, что он обставил умысел как неосторожность, почему нет. Так кто считает, что его довела жена, и почему?
Мы переглянулись. Я успела подумать, что сейчас грянет буря: как только доктор Меган услышит имя Брента. Но я ошиблась.
— Брайан Брент, — наконец сказал комиссар и выжидательно посмотрел на доктора. Наверное, тоже ждал ураган.
— Брент? — вот теперь она действительно была удивлена. — Он же уволен, слава Создателям.
— Ее величество посчитала, что он — единственный, кто сможет справиться с этим делом. — Вышло у комиссара неубедительно. — Пожалуйста, не спрашивайте меня ни о чем. Я и так выгляжу как дурак, даже перестал смотреть в зеркало.
Доктор Меган в своей манере немного помолчала.
— Очень типично для Брента, — произнесла наконец она и посмотрела почему-то на меня. Это было несправедливо, я точно так же не терпела его, как и все остальные. — Он делает выводы на основании собственных впечатлений, и что для него обычно — он, как правило, не смотрит на улики, что бы они ни говорили.
— Сейчас наши улики не то чтобы противоречат его версии, — недовольно заметил комиссар, — и версия сама по себе так, не хуже других, непонятно только, почему Брент с ней так носится. Если бы он настаивал на невиновности Томаса — я бы понял, но он напирает, что Томас определенно виноват. Но — спровоцирован.
Комиссару явно не хватало данных. Как мне ни было неприятно, но стоило дополнить его рассказ.
— Знаете, с чего он начал, доктор? — Я сглотнула. Проверки у психиатров я проходила регулярно, как и все сотрудники Королевской Магической Полиции, но вот так, при свидетелях, а точнее — при людях, которые были в звании выше, чем я, к тому же один был моим начальником, не приходилось. — Он сказал, что я слишком женственная и он считает это недостатком. Удивлялся, что я вожу машину, а не кэб. Что я выбрала ту профессию, которую выбрала. Сказал, что Таллия Кэролайн была резкой и грубой. Что она пыталась доминировать над мужем. И, — тут я перевела дух, — Брент даже явился ко мне домой.
— Зачем? — спросил комиссар так, словно это было в порядке вещей: приходить домой к коллегам по работе без приглашения.
Я не сразу сообразила, что ему на это ответить.
— По делу, — нашлась я. — Рассказал, что узнал о Таллии — сейчас мы все это тоже знаем, только наши выводы более объективны. Да, он еще негативно отнесся к тому, что я не готовлю. А сначала — сначала он полагал, что у Таллии был любовник. Его слова: «Если у женщины есть голова на плечах, у нее всегда будет любовник», а у мужчины должно быть осознание того, что он единственный. Иначе он уходит к другой.
Я услышала странные звуки и обернулась: Руперт деликатно смеялся в кулак. Комиссар тоже довольно оскалился.
— Перестаньте, — попросила я, — иначе я решу, что вы смеетесь надо мной. Это обидно.
— Никто не смеется над тобой, Сью… — отмахнулся комиссар. — Просто мы вспомнили Брента. Да, его любимые фразочки. А ему далеко не всегда доставались дела, в которых он мог проявить свои взгляды.
— Помню я один суд, — внезапно сказала доктор Меган. — Как это было давно, там тоже было непреднамеренное убийство. Хотя причинение телесных повреждений средней тяжести было очень регулярным. И помню, как Брент доказывал — ой, доказывал — громкое слово, веселил весь Королевский Суд, уверяя, что свидетель по делу совершенно нормальный.
Об этом и Руперт, и комиссар уже упоминали, мне сделалось любопытно. Комиссар то ли понял, что настал подходящий момент, то ли просто сам что-то запамятовал, то ли удачно сделал вид, потому что он поморщился:
— Что-то припоминаю, но смутно…
— Да нечего там припоминать, — проворчала доктор Меган. — Я освидетельствовала свидетеля, который, как установило следствие, в течение нескольких лет был в курсе, что подсудимый регулярно избивает жену. Разумеется, встал вопрос, почему он не заявлял об этом в полицию. Я установила, что у него врожденная задержка в развитии — легкая степень идиотии, если вам о чем-нибудь это говорит, и пара синдромов, которые вам точно ничего без дополнительных объяснений не скажут. Если проще — он не был в состоянии оценить то, что подсудимый жену избивает, потому что слышал от мужа совсем другие обоснования. «Ты мне испортила всю жизнь» и тому подобное.
— Воспринимал это как заслуженное наказание? — предположила я. — Это похоже на какую-то секту. Он был сектант?
— Секты, хоть и запрещены законом, действительно заманивают к себе людей с определенными пороками в психическом развитии, — согласно кивнула доктор. — Но нет, он был просто болен, а вот Брент — Брент теоретически абсолютно здоров. Я так считала до того, как он устроил в Суде этот цирк, потому что Коллегия в конце концов приказала его вывести. Неслыханно, за мои семьдесят лет опыта такое случилось впервые. Я позволила себе усомниться, как Брент вообще проходил диспансеризацию. Мне от него тоже досталось — вплоть до того, что я поставила серьезный диагноз здоровому человеку на основании того, что мне чужды его взгляды. По его мнению, сосед правильно понимал, что это являлось не избиением, а нормальной человеческой реакцией на оскорбление. То есть на измену жены.
— Как в старые времена, — хмыкнул комиссар. — Чуть что — пощечина, дуэль, а то и что похлеще. Он и Томасу ищет такие же мотивы.
— Нормальная человеческая реакция. — У меня в очередной раз возникло чувство, что я наткнулась на разгадку или очень близко к ней подобралась. — Брент полагает, что Таллия спровоцировала мужа. А с этим свидетелем… Что тут общего? Погодите, — я выставила руки перед собой, останавливая вал вопросов. — Может, в том, что было этой провокацией, и есть настоящий мотив? Только мы не можем понять…
Да, выразилась я настолько конкретно, что сама запуталась. Комиссар недоуменно поморгал, доктор Меган тоже казалась озадаченной, а Руперт понял, что я имела в виду, похоже, лучше меня самой.
