У Крессиды стыла кровь в жилах от жестокого равнодушия, с каким он это говорил.
– А как насчет…
Она остановилась, подыскивая нужные слова. Щеки ее покраснели.
– Секса? – спросил он. Его глаза смеялись над ее смущением. – Ты это хотела сказать, но боялась? Да, cara?
– А все-таки как ты себе представляешь нашу супружескую жизнь, Стефано?
Глаза его заволокло дымкой, и он в первый раз за все время дотронулся до Крессиды. Взяв в ладонь ее подбородок, он приподнял ей голову и заставил посмотреть ему в глаза.
– Выбор за тобой, cara, – сказал он тихо. – И только за тобой. Ты знаешь, как сильно хочу тебя. И мне кажется, ты совершенно ясно дала понять, что это желание взаимное.
Крессида почувствовала отвращение к самой себе.
– Ты – негодяй, – прошипела она. – Негодяй, – повторила она и подняла кулаки, чтобы ударить его в грудь, но Стефано схватил Крессиду за запястья и приложил обе ее руки к своему сильно бившемуся сердцу.
– Неужели так больно слышать правду, Крессида? А? – прошептал он.
Она смотрела ему в лицо, признавая справедливость его слов. Он лишил ее всего того, чем она могла бы защититься, за лживым отвращением ощутил ее страстное желание. И как бы он удивился, узнав, что она не только испытывает физическое желание, а до сих пор страстно любит его.
– Итак, что ты ответишь мне? Останешься здесь, со мной? В качестве моей жены?
Она оторвала от него свои руки.
– А что, если я откажусь?
Лицо Стефано превратилось в холодную маску.
– Если ты откажешься, то я объявлю тебе войну. И я уверен, ты знаешь, что я выиграю. – Он был безжалостен. – Актриса без средств к существованию… Что ты можешь предложить моему ребенку? Ни один суд в мире не позволит тебе опеки над ребенком.
– Похоже, ты все продумал, – сказала она, и тут он неожиданно обнял ее.
Она попыталась вырваться, но ее тело предательски обмякло в объятиях Стефано.
– Это был бы наихудший из возможных сценариев, – прошептал он ей прямо в волосы. – Но мне этого совершенно не хочется, cara. Я хочу, чтобы ты осталась здесь как моя жена и мать моего ребенка. Думаю, что у нас все еще может получиться. – Его голос стал тверже. – Мы сделаем так, чтобы все получилось.
Она закрыла глаза, уступая своему желанию полностью насладиться его объятиями. Стефано гладил ее по спине. Его ласки заставили Крессиду забыть всякие возражения.
– Так ты согласна, Крессида? – с уверенностью спросил он.
Крессида почувствовала, как его рука остановилась у нее на талии. Ей было так хорошо, что у нее исчезло всякое желание воевать со Стефано, хотя и примириться с ним было слишком трудно.
Она спрятала голову у него на груди. Ей не хотелось, чтобы он увидел ее глаза, умолявшие о нежности.
– Хорошо, Стефано, – тихо сказала она. – Я останусь с тобой.
– Отлично, – обрадовался Стефано, и его жаркий поцелуй лишил Крессиду чувств. Она попыталась воспротивиться нежному напору его губ, но все было бесполезно. Как и прежде, ее тело выдало ее, тая от разгорающегося огня желания. – Крессида, – протянул Стефано прямо у ее губ и прижал к себе еще крепче.
Упиваясь сладостью его поцелуя, Крессида чувствовала его возрастающее возбуждение, чувствовала его твердую мужскую плоть, отчего сердце ее забилось еще сильнее. Да, она тоже хочет его в эту минуту. Он нужен ей, возможно, даже сильнее, чем прежде, как будто их любовь могла заполнить некую болезненную пустоту внутри ее.
Но не здесь. Она не могла позволить ему взять ее здесь. Ведь она помнила, как это было, когда они любили друг друга, когда между ними не существовало размолвок. И если ее любовь выдержала испытание временем, то его – нет. Поэтому позволить ему просто обладать ею, не испытывая к ней любви, Крессида считала невозможным. Это убило бы ее.
С огромным усилием она отстранилась от него и увидела удивленные глаза Стефано.
– Cara, – сказал он хрипловатым голосом.
Крессида покачала головой, отстраняясь от него и боясь, что, если он вновь коснется ее, она не устоит.
– Я не могу, Стефано. Не сейчас и не так.
Его будто окатили холодной водой. Страсть исчезла с его лица.
– Какая чувствительность! – усмехнулся он. – Похоже, твои вкусы стали более утонченными. Удобства виллы тебе больше по душе, так что ли?
Она выпрямилась.
– Я хочу уехать отсюда! – срывающимся голосом произнесла она.
Стефано схватил ее за руку.
– Крессида, пойми, я не из тех, кто привык умолять, и я не стану умолять тебя спать со мною. И если ты не можешь быть честной по отношению к своим естественным потребностям… ну что ж… – Его глаза сверкнули. – Я подожду. Поверь мне. Наш брак будет иметь успех, только если мы будем честны друг с другом.
На обратном пути на виллу Крессида все думала о том, что сказал Стефано. Он говорил о честности, но она все же не решалась быть честной и откровенной с ним, считая, что в этом случае откроет свои чувства, которые были гораздо сильнее любви Стефано. Но раз она согласилась остаться, то какой смысл сражаться с ним? Гораздо лучше (она была в этом уверена) начать эту странную супружескую жизнь с открытым сердцем. Стефано будет хорошим отцом, она знала это наверняка. Случались и куда более странные вещи. Ребенок, несомненно, сделает их узы более крепкими.
У входа на виллу Стефано спросил:
– Итак, мы будем ужинать сегодня вместе?
Это был каверзный вопрос. Ее согласие будет означать очень многое, гораздо больше, чем просто принятие его приглашения поужинать.
– Да, Стефано, вместе.
Он одобрительно кивнул:
– Хорошо. И, пожалуйста, подумай о том, что я тебе сказал.
«Я уже это сделала, – думала Крессида, идя легкой походкой к себе в комнату и с волнением предвкушая очарование предстоящего вечера. – Сегодня вечером… – думала она, стоя под душем, – сегодня они начнут все сначала. Она сделает все, что в ее силах, чтобы ребенок объединил их (появление ребенка очень часто способствует этому). Наивны ее мысли или справедливы?»
С огромной тщательностью она причесывалась, выбирала туалет и наконец решила надеть шелковое платье бледно-лимонного цвета. Быстрым движением застегнув боковую молнию, она сделала шаг назад, чтобы посмотреть на себя в полный рост в большом зеркале. И в этот момент увидела свое побледневшее лицо. Почувствовав знакомую острую боль внизу живота, Крессида схватилась рукой за туалетный столик.
– Ну вот, видишь, – Крессида говорила спокойным, ровным голосом, – не надо было строить никаких планов. Ложная тревога. Я думаю, сказалось нервное напряжение, поэтому и возникла задержка. Все обошлось. Хорошо, да? – весело спросила она, в душе надеясь на его отрицательный ответ.
