— Где бабушка Элла? Она ничего мне не прислала?
Лицо отца омрачилось.
— Мне очень жаль, — сказал он. По крайней мере Мэгги так казалось. — Она не может к нам прийти.
Но когда Мэгги на следующий год задала тот же вопрос, ответ был другим:
— Бабушка Элла в доме.
— И мы тоже, — не поняла Мэгги. Зато Роуз догадалась.
— Не в таком, — пояснила она, глядя на согласно кивавшего отца. — Это дом для стариков.
Больше эта тема не поднималась. Но так или иначе, бабушка откуда-то посылала эти открытки! Так почему же Мэгги и Роуз ни разу ничего не получили?
Интересно, в других открытках написано то же самое?
Мэгги выбрала еще одну, за восемьдесят второй год, адресованную мисс Роуз Феллер. В ней Элла поздравляла Роуз с Ханукой[25]. Содержание было почти одинаковым: «люблю, скучаю, надеюсь, ты здорова, бабушка (Элла)». В карман Мэгги легла еще одна банкнота, на этот раз двадцатка.
Бабушка Элла. Что же случилось? Мать умерла, потом были похороны. И бабушка наверняка приезжала. А через месяц они переехали из Коннектикута в Нью-Джерси, и сколько Мэгги ни ломала голову, так и не смогла вспомнить, видела ли с тех пор бабушку.
Глаза Мэгги все еще были закрыты, когда внизу раздался шум гаражных дверей, сопровождаемый стуком автомобильной дверцы. Мэгги сунула в карман открытку Роуз и вскочила.
— Мэгги! — позвала Сидел, цокая каблуками по кухонному полу.
— Я почти закончила, — отозвалась Мэгги и, поспешно сунув коробку обратно на полку, спустилась вниз, где отец и Сидел разбирали пакеты, набитые какими-то ростками и зернами.
— Останься на ужин, — пригласил отец, целуя ее в щеку и сбрасывая пальто. — Мы готовим…
Он запнулся и прищурился, глядя на один из пакетов.
— Киноа[26].
Сидел попыталась произнести слово по-латыни:
— Киин-уа!
— Нет, спасибо, — отказалась Мэгги, медленно застегивая пуговицы и наблюдая, как отец хлопочет над пакетами. Трудно было поверить, что когда-то Майкл Феллер был красив. Но она видела его давние снимки. Тогда он был моложе, еще не успел облысеть, лицо не избороздили морщины, не исказило выражение усталости и смирения. Когда отец вдруг поворачивался и вскидывал голову, Мэгги видела гордый разворот плеч и благородство осанки и вдруг понимала, что такая красивая женщина, как мать, вполне могла полюбить отца. Ей ужасно хотелось спросить отца про открытки, но только не в присутствии Сидел — та наверняка не даст ему ничего сказать, а сама спросит, что забыла Мэгги в ее шкафу.
— Эй, па, — начала она. Сидел промчалась к чулану с банками супа той же марки, что Мэгги обнаружила на кухне Роуз: очень дорогого, из натуральных продуктов, совершенно без соли и без вкуса.
— Разумеется, — кивнул отец в тот же момент, когда Сидел осведомилась, как подвигаются поиски работы Мэгги.
— Лучше некуда, — жизнерадостно заверила Мэгги. Стерва!
Сидел сложила выкрашенные коралловой помадой губы в сияющую деланную улыбочку.
— Рада это слышать. — И она повернулась спиной к падчерице. — Ты ведь знаешь, мы желаем тебе только добра и очень расстроены…
Мэгги поспешно схватила сумочку.
— Мне пора. Дела, дела…
— Позвони мне! — крикнул вслед отец. Мэгги рассеянно махнула рукой, села в машину Роуз, немедленно вытащила открытку и деньги и принялась изучать то и другое, чтобы проверить, уж не привиделось ли ей все это. Действительно ли они подписаны бабушкой? Роуз сообразит, что делать со всем этим.
К сожалению, когда Мэгги приехала, Роуз собиралась уходить.
— Я еду в контору, чтобы закончить отчет. Вернусь поздно, а завтра на рассвете улетаю. Командировка, — пояснила она в привычной, непререкаемой, высокомерной, адвокатской манере, складывая в сумку костюмы и ноутбук. Ничего, Мэгги подождет. Когда Роуз вернется, они сядут, посовещаются и вместе разгадают тайну пропавшей бабушки.
18
В понедельник утром Саймон Стайн стоял в вестибюле дома Роуз, в брюках цвета хаки, мокасинах, тенниске с логотипом фирмы на груди и в бейсболке, также с эмблемой «Льюис, Доммел и Феник». Из лифта выскочила Роуз и помчалась к двери.
— Привет! — окликнул Саймон, махнув рукой.
— Ой, — опомнилась Роуз, приглаживая еще мокрые волосы. — Привет.
Утро началось хуже некуда. Сунув руку в шкафчик в поисках тампонов, она обнаружила пустую коробку с пластиковыми упаковками и бренные останки аппликатора.
— Мэгги! — рявкнула Роуз. Зевающая во весь рот сестрица порылась в сумочке и бросила Роуз в качестве утешения единственный дешевый тампончик.
— Куда подевались мои «сьюперз»? — прошипела Роуз. Мэгги невозмутимо пожала плечами. Придется купить коробку по дороге в аэропорт при условии, что удастся отделаться от Саймона Стайна хотя бы минут на десять…
— …с нетерпением жду… — говорил Саймон, выруливая на шоссе.
— Простите?
— Говорю, что с нетерпением жду встречи со студентами. А вы?
— Полагаю, что да, — кивнула Роуз, хотя, по правде говоря, ей было безразлично. Она так мечтала остаться наедине с Джимом в городе, где никто их не знает, подальше от сослуживцев. Они бы устроили восхитительный романтический ужин… а может, просто заказали бы что-нибудь в номер. И никуда не пошли бы. А теперь придется терпеть Саймона Стайна — чудо-мальчика.
— Думаете, они выбрали нас в качестве образцовых помощников адвокатов или просто хотели сплавить на недельку? — спросила она.
— Что касается меня, — заявил Саймон, загоняя машину на долгосрочную стоянку, — я образцовый адвокат. А от вас пытались избавиться.
— Что?!
— Шучу, — пояснил он с улыбкой. «Омерзительно, — подумала Роуз. — Взрослые мужчины не должны улыбаться как малолетки».
Они оказались в терминале за сорок пять минут до вылета. Роуз с облегчением вздохнула.
— Я только добегу до газетного киоска, — пробормотала она. К ее облегчению, Саймон кивнул и углубился в спортивный журнал.
Роуз помчалась к киоску. Каким бы нелепым это ни казалось, она никогда не была одной из тех женщин, которые способны преспокойно плюхнуть коробку тампонов на пучок салата и грудки индейки и, ничуть не смущаясь, дожидаться в очереди к кассе, пока какой-нибудь подросток сует любопытный нос в ее покупки. Нет, Роуз покупала гигиенические средства в аптеке и торчала в проходе, пока у кассы не оставалось ни единого человека. Она знала, что ведет себя глупо (об этом твердили и Мэгги и Эми), но по какой-то причине всегда смущалась. Возможно, оттого, что, когда у Роуз впервые пошли месячные, отец так растерялся, что оставил ее в ванной на три часа, вручив рулон туалетной бумаги, пока Сидел не вернулась со своих занятий по аэробике и не дала девочке прокладки. Мэгги все это время просидела под дверью, выпытывая у сестры подробности.
