— Но куда?
— Да куда угодно. К тем же амазонкам или, на худой конец, к эфиопам.
— Лучше к амазонкам, — заявил Алкидий, отряхивая запыленную накидку.
— Ага, — хмыкнул Фемистоклюс, — только они мужикам ЭТО отрезают.
— Что ЭТО?
— Ну ЭТО, сам знаешь что. То, что выгодно отличает нас от женщин.
— Бороды, что ли? — догадался Алкидий. Фемистоклюс со стоном поднял глаза к небу:
— Ну ты и болван, братец.
На небе явно собиралась гроза. Сходились черные тучи над Грецией. На Олимпе, судя по всему, пахло очередной разборкой, и в данных обстоятельствах это было весьма некстати. Даже, можно сказать, очень некстати. Некстати в первую очередь для смертных.
— Скорее, — сказал Фемистоклюс, — поспешим в город. Если повезет, обнаружим Диониса в какой-нибудь забегаловке, а если не обнаружим, то хотя бы напьемся.
— Тоже вариант, — согласился Алкидий, и друзья поспешили в Лопонес.
Диониса греки нашли, естественно, в любимом своем заведении “За пазухой у Зевса”, и, надо сказать, пьяным они видели бога вина впервые.
— Все пропало, — причитал Дионис над пустой кружкой вина, — вся жизнь сатиру под хвост.
— Приехали, — вздохнул Фемистоклюс, садясь на скамью рядом с богом.
— Слушай, — Алкидий пихнул друга кулаком в бок, — смотри, у соседнего столика это, случайно, не Елена Троянская?
Фемистоклюс посмотрел в ту сторону, куда указывал приятель.
— Да, похожа, — кивнул он. — А что это за старый хмырь рядом с нею на эоле бренчит?
— А это Эней, — вдруг абсолютно трезвым голосом ответил Дионис. — От военной службы косит по идейным соображениям, а заодно и от гнева Менелая, ведь это он, а не Парис ему рога наставил.
Алкидий с Фемистоклюсом удивленно переглянулись.
Дионис усмехнулся:
— Я физически не могу опьянеть, так уж у меня организм устроен. Сколько в него вина ни вливай. Меня сам Гипнос от пьянства кодировал. Гм… Я уже примерно догадываюсь, зачем вы пришли.
— Ну и зачем? — спросил Фемистоклюс, косясь на целовавшуюся взасос с липовым старикашкой Елену Троянскую, что выглядело со стороны весьма колоритно.
— За деньгами, — ответил бог вина. — Вижу, вы собрались бежать из Греции.
— Так и есть. — Друзья дружно кивнули. — Задерживаться нам здесь дольше смертельно опасно.
— Но ведь за Грецией ничего нет, — возразил Дионис, — только три кита, на которых и держится весь материк.
— А киты где плывут? — удивился Фемистоклюс. — В мировом океане?
— Ну, образно выражаясь, так. Только там нет воды, а лишь безвоздушная чернота и звезды.
— Звезды?
— Ну да, яркие такие точечки. Вы их, наверное, по ночам в небе видели.
— Видели, — испуганно подтвердили греки. — А как же Азия, амазонки, эфиопы, в конце концов…
— Они есть, — подтвердил Дионис, — но в пределах все той же Греции.
— Ничего не понимаю, — затряс головой Алкидий, — чепуха какая-то.
Фемистоклюс пристально посмотрел в мутные глаза бога вина, догадываясь, что пьяный паразит пространно намекает им: мол, от гнева Зевса спрятаться невозможно.
— Дионис, — с укоризной произнес рыжебородый грек. — Ты все-таки пьян. Пожалуйста, не дури нас, где деньги?
— Нету денег. — Дионис развел руками. — Нету.
— Я так и знал, — буркнул Фемистоклюс, делая Алкидию условный знак.
Алкидий незаметно прошмыгнул мимо Диониса наружу, тут же вернувшись с шипастой дубиной Зевса, которую Громовержец опрометчиво забыл в траве. Фемистоклюс осторожно принял у друга божественное оружие.
— Видал? — пригрозил он Дионису. — Сделано на Олимпе.
— Видал, — ответил бог вина, но, судя по тону, угрозе не внял.
Тогда Фемистоклюс вздохнул и со всей силы обрушил дубину на голову Диониса, разнеся заодно и стол.
Прекрасная Елена с Энеем мгновенно ретировались от греха подальше через окно, остальные посетители питейного заведения обыденно полезли под столы.
Дионис без сознания лежал в луже вина, хотя видимых телесных повреждений могучее оружие Зевса ему не причинило.
— Обыщи его, — приказал Фемистоклюс.
Алкидий поморщился, но приказ выполнил добросовестно. У Диониса ему удалось обнаружить черный сотиус-мобилус новой модели, странный металлический пояс с красной фибулой на деревянной пряжке и ключ с номерком. На номерке мелкими буквами по-гречески было написано: “Камера хранения номер тридцать три. Олимп. Левое крыло. Отсек верхний”.
— Вот они где, наши денежки! — радостно закричал Фемистоклюс.
— На Олимпе? — не веря своим ушам, переспросил Алкидий.
— На нем самом, — подтвердил Фемистоклюс. — Берись за металлический пояс.
— Но зачем?
— Потом расскажу.
Алкидий взялся, Фемистоклюс сделал то же самое.
— Ну что ж, с первой телепортацией нас, — весело сообщил он, нажимая красную фибулу на металлическом поясе Диониса.
Секунда — и греки исчезли.
Наблюдавшие за этой сценой из-под столов посетители питейного заведения заказывать себе по новой кружке фирменного вина наотрез отказались.
В это же самое время далеко-далеко от греческого города Лопонеса веселились на грандиозном празднике помирившиеся с троянцами греки. Великая Троя так сотрясалась от неистового веселья, что и впрямь оказалась под угрозой тотального разрушения, описанного в знаменитой книге историка Софоклюса. Вино лилось рекой, от невиданных яств ломились пиршественные столы.
Пили Менелай с Парисом, обнимались пьяные Гектор с Ахиллом, приставал к Гекубе с более чем двусмысленными намеками любвеобильный Одиссей. Травили пошлые анекдоты о похождениях олимпийцев Агамемнон с царем Приамом. Короче, ничто не предвещало надвигавшейся беды.
Точнее, нет, все-таки кое-что беду предвещало, а именно: черное от туч грозовое небо.
Сжав кулаки, багровый от злости Зевс сидел у телевизориуса, с ненавистью глядя на веселящихся героев. Казалось бы, все хорошо, войны не будет, но уж больно нагло ржали над олимпийцами развлекавшиеся герои, слушая из уст Агамемнона сочиненные Одиссеем анекдоты.
До срыва Громовержцу не хватало маленькой капли, малюсенькой такой чахоточной капельки, и, сообразив это, Арес с Афиной, быстро посовещавшись, помчались в Трою, подгадав момент, когда Зевс все-таки выключил перегревшийся телевизориус. Явление двух могучих божеств произвело в Трое настоящий фурор, но недолго ликовали герои.
— Мы с Афиной приказываем вам немедленно покинуть город, — грозно произнес, сверкая черными парадными доспехами, Арес.
