— Ничего. Я не желаю, чтобы об этом перешептывались за моей спиной. Тем более что ничего нет и не будет.
Торп взял ручку и постучал ею по крышке стола.
— Ты полагаешь?
Ливи выхватила у него ручку и швырнула ее через весь кабинет.
— Уверена!
— Черта с два, — возразил он спокойно. — Очнись, Ливи, с тобой что-то не так.
— Послушай…
— Нет, это ты послушай. — Торп встал и обошел стол. Ливи гордо выпрямилась, глядя ему прямо в лицо. — Два дня назад ты меня поцеловала.
— Но это не имеет…
— Заткнись, — сказал он беззлобно. — Я знаю, что ты при этом чувствовала. И ты дура, если думаешь, что можешь притвориться.
— Я не притворяюсь.
— Правда? — Он слегка пожал плечами, словно обдумывал достоверность ее заявления. — А может быть, ты хочешь, чтобы я предоставил тебе более ощутимый повод оскорбляться? Это вполне возможно.
Он привлек к себе ошеломленную Ливи. Впервые она заметила сердитый огонек в его глазах. Она не стала вырываться. Это было бы унизительно, ведь он сильнее ее. Вздернув подбородок, Ливи отрезала:
— Полагаю, что тебе не надо делать большого усилия, чтобы вести себя оскорбительно по отношению ко мне, Торп.
— Совершенно никакого, — согласился он, — но времени маловато, чтобы это продемонстрировать. Я думаю, мы решим этот вопрос вечером за обедом.
— Я не буду обедать с тобой.
— Я подхвачу тебя в семь тридцать, — сказал он, выпустив ее из объятий и взяв свой пиджак, собираясь уходить.
— Нет.
— Видишь ли, я не могу выбраться раньше семи пятнадцати. — Торп быстро поцеловал ее. — Если мы должны что-то высказать друг другу, то лучше это делать приватно, не так ли?
Да, он, пожалуй, прав. Губы Ливи еще не остыли от поцелуя. Каким образом он все время заставляет ее соглашаться?
— И ты выслушаешь все, что я хочу сказать? — спросила она осторожно.
— Разумеется. — Торп улыбнулся и снова легонько ее поцеловал.
Ливи отступила на шаг.
— И ты будешь вести себя благоразумно?
— Естественно. — Торп надел пиджак.
Ливи очень сомневалась в искренности его обещания, но не спорить же с ним, да еще и на ходу.
— Мне надо идти. Я провожу тебя до лифта.
— Хорошо.
Шагая рядом с ним, Ливи недоумевала, выиграла она или потерпела поражение. Ну, во всяком случае, пар она выпустила.
Перед дверью ее квартиры Торпа охватила нерешительность. Он не знал, почему так настойчив. Он не привык получать отказы, особенно от женщин. Ему всегда сопутствовал успех. И в любви, и в работе. Чтобы состояться как профессионал, он много работал. Напротив, успех у женщин достигался без особых усилий. Ему никогда не приходилось бродить вокруг да около, чтобы заманить очередную женщину в свою постель.
В двадцать лет с небольшим, когда он еще мерил ногами вашингтонские тротуары, заводил нужные знакомства и делал репортажи о скверном состоянии канализационной системы, женщин у него было немало. Позднее, когда он полтора года провел за рубежом, занимаясь сложной и деликатной работой на Ближнем Востоке, женщины тоже были. А по мере того, как его имя становилось все известнее, а лицо все более узнаваемым, шкала выбора становилась и шире, и разнообразнее.
Ему достаточно было поднять телефонную трубку, и он мог обеспечить себе женское общество на ближайший вечер. Он знал десятки женщин — интересных, красивых, знаменитых. Он прошел долгий и длинный путь с того времени, когда обивал пороги клуба «Сенаторов».
Тем не менее два принципа в его жизни оставались неизменны. Быть лучшим игроком на поле и неотступно добиваться желаемого.
Торп сунул руки в карманы и хмуро посмотрел на дверь Ливи. И что же, он сейчас здесь из спортивного интереса?
Но все не так просто. Даже стоя здесь, у ее дверей, он явственно мог ее видеть, слышать, ощущать ее неповторимый аромат. Никогда в его жизни ни одна женщина так ярко не являлась его мысленному взору. Никогда не было у него женщины, которая доставила бы ему такую боль ожидания. Да, она была олицетворенным вызовом, а Торп просто расцветал, если жизнь бросала ему вызов.
И все же он был здесь не по этой причине. Он любил Ливи. Он желал ее. И был полон решимости сделать ее своей.
Торп нажал кнопку звонка и стал ждать.
Ливи открыла дверь с решительным выражением лица. Пальто она держала в руках. Они пойдут в такой ресторан, где не будет возможности повторить ошибку, которую она совершала уже неоднократно. Что-нибудь шумное и современное. Никакого намека на интим.
— Я готова, — сказала она самым отчужденным тоном.
— Я это вижу.
Он стоял неподвижно, когда она стала закрывать дверь. Ей пришлось бы оттолкнуть его. Она решила просто подождать. Только не прикасаться к нему. Иначе он опять обведет ее вокруг пальца, как последнюю идиотку.
Наверное, он пришел прямо после своей передачи. Ливи ее видела, но докладывать ему об этом не собиралась. Он был без галстука, расстегнул воротник и вообще выглядел вполне раскованным. Она же, напротив, чувствовала себя не в своей тарелке.
— Ты еще злишься. — Торп улыбнулся, зная, что ее заденут его слова, но не мог удержаться. И еще он не знал, какое из выражений ее прелестного лица нравится ему больше: серьезное и искреннее во время ее передач или сдержанное раздражение, с которым она сейчас на него смотрела.
Ливи не злилась. Она нервничала. И еще была просто в отчаянье от своей неспособности устоять перед его обаянием. Вот она уже тает, видя, как он улыбается.
— Я думала, мы обо всем переговорим где-нибудь за обедом, Торп, а не в моей прихожей.
— Есть хочешь?
Ливи вовсе не собиралась улыбаться, но ее губы предательски дрогнули. — Да.
— Тебе нравится итальянская кухня? — И, взяв Ливи под руку, Торп повел ее к лифту.
— Да, представь, люблю. — Она сделала легкую попытку освободиться, но он не обратил на это никакого внимания.
— Вот и хорошо. Я знаю одно местечко. Там спагетти — просто фантастика!
— Чудесно.
Через двадцать минут они затормозили перед «уютным местечком». Ливи хмуро оглядела высокое белое здание.
— Зачем мы сюда приехали?
— Обедать.
Торп припарковал машину и наклонился, чтобы открыть дверцу с ее стороны. Она неуверенно вышла.
— Но в этом районе нет итальянского ресторана.
— Совершенно верно.
Торп снова взял ее за руку и повел к парадной двери.
Ее сомнения удвоились.
