Марта попыталась поцеловать мне руки, выронив чашку. Чашку я успела поймать, но раскаявшуюся девушку поднять не удалось.
– Прости меня! – провыла Марта, цепляясь за мою ночную рубашку.
Я с тоской подумала, что защитного амулета на мне нет.
– Марта, я не обижаюсь на тебя. Со всеми бывает. Ну, отпусти мою рубашку! Марта!
Легкая ткань затрещала. Девушка столь рьяно попыталась поцеловать мне ступни, что я решила, что на губах у нее яд. Оставив край рубашки у Марты в руках, я запрыгнула на кровать и закричала:
– Помогите!!!
– Я извиниться хочу,– угрожающим тоном сказала Марта, на карачках подбираясь к кровати.– Прости меня.
– Прощаю, прощаю.– Я отгородилась от будущего медиума подушкой.– Все прощаю. Хочешь, насылай еще сглаз, только встань с коленей.
– Я сейчас извиняться буду! – заявила Марта, вставая. Выглядела она как фурия: взлохмаченные волосы шевелились, пальцы с длинными ногтями скрючились, с губ капает слюна, глаза безумные.
Бежать было некуда. Я завизжала, зажмурив глаза и пнув наугад ногой. Марта схватила мою ногу и потянула на себя. Я рухнула на кровать, не переставая визжать.
Дверь с грохотом распахнулась. В комнату ворвались Отто и Ирга, схватили Марту и с трудом отодрали от меня. Ее ногти прочертили глубокие царапины на моей коже. Девушка шипела, пиналась и царапалась, я скулила на кровати, зарывшись в одеяло и подушки, Отто ругался. В открытые двери стали заглядывать любопытные соседи.
Ирга сильной пощечиной прекратил истерику у Марты, полугном выкопал меня из постельного белья. Любопытные с интересом уставились на мое одеяние.
– Что происходит? – Некромант встряхнул Марту как куклу.
– Она не хотела принимать моих извинений,– заныла она, потирая щеку.
– Я все принимаю! – поспешно сказала я, еле сдерживая слезы.– Уберите ее от меня!
– Уберем, уберем.– Отто прижал меня к себе.– Успокойся.
Ирга выволок Марту в коридор, распихав любопытных, закрыл дверь.
Отто протянул мне бутылку с успокоительным. Я выпила пару глотков и сказала:
– А что происходит?
– Ирга чуть с ума не сошел, когда узнал, что с тобой случилось,– сказал лучший друг.– Я думал, он Марту убьет, еле удержал. Поэтому к тебе и не заглядывал. В общем, он объяснил ей, что к чему, и отправил к тебе извиняться.
– И как он ей объяснил? – поинтересовалась я.
Отто неопределенно пошевелил пальцами:
– Не принуждал, не думай, Ирга – настоящий мужчина. Просто объяснил, что к чему.
– Пусть себе объясняет,– сказала я.– Это из-за его сеанса гипноза такое приключилось.
– Ты просто не представляешь, как он себя винит. Таким я его еще не видел,– серьезно сказал полугном.
– С него все как с гуся вода,– отмахнулась я, пытаясь приставить оторванный кусок ткани к ночнушке.– Как ты думаешь, попробовать пришить или купить новую?
– Это с тебя все как с гуся вода,– вздохнул Отто.– Стряси с Марты компенсацию за моральный ущерб.
Я задумалась. Жизнь налаживалась. На заклинаниях Ломиториэль меня особо спрашивать не будет, все-таки я еще не совсем здорова. Да и не боюсь я его теперь. «Хорошо» точно получу. Остальные экзамены сдам. Продажа спиртного сейчас пойдет хорошо – только глухой не слышал про последние события, явятся посмотреть, а заодно и бутылочку купят.
– И с Ирги тоже денежки стрясу,– решила я.– Куплю себе ночную рубашку из эльфийского шелка.
– С золотым шитьем,– ехидно добавил Отто.– И будешь в ней по коридорам гулять, хвастаться.
– Ничего ты не понимаешь,– отмахнулась я, роясь в недрах одежного шкафа.
– Куда уж нам, мужикам, до таких тонкостей, как шелковые ночные рубашки... О, печенька!
– Отто! – заорала я, обернувшись.– Это мое любимое печенье!
– А зачем ты его под матрацем прячешь? – удивился полугном, высыпая себе в пасть остатки печенья.
Глава 4Зачет по летней практике
На этой неделе студентов Университета магии распределяли на летнюю практику. Прошлогодняя летняя практика для меня оказалась, мягко говоря, не очень удачной, поэтому я имела «счастливую» возможность выслушать от Наставника Бефа соображения по поводу моего поведения, дальнейшей судьбы, вредности характера и прочие нравоучения, сопровождающиеся зловещими угрозами. Дождавшись, когда я осознаю (или сделаю вид, что осознала) все сказанное, Беф милостиво махнул рукой. Мне не нужно было учиться телепортации, чтобы мгновенно испариться в сторону ближайшего питейного заведения – после лекции срочно требовалось освежить мозги.
Пивнушка оказалась гнездилищем магов-практиков. Я одиноко сидела за столиком, невнимательно слушая их болтовню – все лучше, чем внимать громам и молниям, которые метал Беф.
Практиков я недолюбливала, впрочем, они отвечали теоретикам тем же самым. Мы их считали тупым ходячим набором мышц, а они нас – трусами и библиотечными червями. Естественно, при необходимости любой маг мог взаимозаменить другого. Например, я, теоретик, могилы на кладбище умею раскапывать и упыря при случае убить могу... гм... возможно, могу.
Я тихо пила пиво и не высовывалась.
Практики занимались своим обычным делом – хвастались.
– Да я ради своей девушки на все готов! – говорил розовощекий здоровяк.– Против армии выйду, упыря голыми руками завалю, со скалы спрыгну.
– Зачем против упыря с голыми руками? Магией – раз! – и завалил,– вклинился белобрысый.
– Свое сердце в прямом смысле слова отдам! – третий бил себя пивной кружкой в грудь.
Предмет, которому это все предназначалось, кокетливо хлопал ресницами и улыбался всем по очереди. Потенциальная обладательница вырванных из груди сердец была довольно страшненькой – тощей, как подзаборная кошка, с немытыми волосами и толстым мясистым носом на маленьком личике. «Вот к чему приводит нормальных парней недостаток девушек на факультете»,– подумалось мне.
– Я за тебя жизнь готов отдать! – пытался перекричать более рослых соперников мелкий худенький студентик.
– Выбираешь кавалера? – прошептали над ухом, характерно растягивая гласные.
– Ирга, ты меня по запаху находишь, что ли?
– Нет, просто проходил мимо,– не смутился некромант.– Что ты делаешь в пивнушке практиков?
– Полощу мозги после промывания Бефом. Ирга, ты бы отдал за кого-то жизнь?
– Странный вопрос.
– Мне интересно. Ты же вроде как практик, а они вон просто горят желанием пожертвовать собой.
Ирга фыркнул:
– Я слишком драгоценная личность, чтобы собой жертвовать. В любой ситуации я сначала спасу свою шкуру, а потом видно будет.
