Каждой из появившихся дам компаньоны несколько дней сочиняли родословные и биографии. Познания Дениса были скудны, фрагментарны, в пределах школьного курса истории и русской классики, многое просто за ненадобностью забылось — тургеневские девушки, салон Анны Павловны Шерер из «Войны и мира», дама с собачкой, у Шолохова про это вообще ничего нет. Лучше вспоминалось кино, но там все больше «милостивые государыни и милостивые государи», какие-то «аки паки, вельми понеже…», разные «ихние благородия». А вот Чижиков блеснул и здесь: по истории императорской фамилии у него в гимназии была твердая четверка, до сих пор помнил все тезоименитства его величества, их высочеств. Кое что подсказали, поделились звезды первой величины, принятые в штат клуба светские львицы — флигель-адъютантша и княжна Куракина.
В общем получилось. В круге света по одной из-за заветной двери стали появляться дамы, представлял и одаривал их титулами неотразимый в своем белом костюме Денис. Ниже графини не было никого, а принарядившуюся, с подведенными жженой спичкой бровями купчиху Обольникову произвели в фрейлины. Кстати, именно Обольникова и имела самый шумный успех. За обещанную в случае угадывания карты ночь с пышнотелой фрейлиной алчущие насыпали уже горку золота. Чижиков выкладывает три карты, привычно проводит по ним ладонью и ах! опять никто не угадал. Ибикус неуловим — таков Дениса Лагоды джекпот. Как и было дамам обещано: время шло, а к ним никто так и не смог даже прикоснуться. Вожделели издали. Довольный Денис сгребает очередную партию золотых слитков-лянов в новенький докторский, купленный специально для такого случая, саквояж. «Вот это бизнес, какой подъем! — думалось. — Никакого сравнения с глупой возней вокруг Ментовского городища. Правильно попал, моя эпоха!».
Ночь порочных наслаждений близилась к концу и Чижиков напускает на себя торжественный вид. Решительно отстранив компаньона, занимает его место у волшебной двери за которой таились дамы. Неприступные красавицы из каменного сундука.
— Ты чего, я же еще не поблагодарил гостей за то, что они осчастливили наш клуб своим присутствием! — сердито зашипел на него Денис. — Не мешай!
Но Чижиков уже овладел ситуацией.
— Господа! — торжественно провозглашает он. — А сейчас мы наконец-то разыграем обещанный джекпот. Это последняя и самая крупная ваша ставка! Представляю главный приз нашего клуба… — Чижиков сделал эффектную паузу, публика затаила дыхание.
«Какая еще ставка, что за главный приз? — растерялся Денис и удивленно уставился на каритежника. — Мы так не договаривались! — пронеслось в голове. — Что за самодеятельность?».
— … представляю графиню Окладскую! — радостно выдохнул Чижиков и распахнул дверь. Из полумрака в круге яркого света появилась Тамара. Денис зажмурился, надеясь, что видение сейчас исчезнет. Оптический обман, бывает. Когда глаза открыл — Тамара все еще стояла, лучом струилась в круге света, а возле игрового столика началась свалка, Чижиков утроил ставки. На мгновение возникла и зависла дилемма, Денис встал перед выбором — с кого начать? — бросится и схватить, чтобы уже никогда не выпускать из своих рук эту удивительную женщину или сперва придушить Чижикова с его проклятым Ибикусом. Решение подсказала Тамара, ее голос и такая знакомая ее фраза из будущего: «А на тебя я особенно сердита и считай, что мы поссорились! Если любишь, должен был найти меня сразу, догадаться, где искать…». Не на шутку перепугавшись, Денис попытался схватить Тамару за руку, привлечь к себе, но поймал уже только внезапно опустевшее пространство. Женщина исчезла за дверью от которой его сразу оттеснила все более набиравшая градус возбуждения толпа.
Чижиков аккуратными медленными движениями разложил карты. Первым пробился к его столику и сделал утроенную золотую ставку огромного роста и свирепой внешности монгол — то ли князь, то ли удачливый полевой командир с маузером на боку. «Угадывай, храбрец…» — сдавленным голосом предложил Чижиков, радостно-возбужденным он уже не выглядел, скорее уставшим. Выкатив налитые кровью глаза, монгол на мгновение над разложенными картами замер, потом уверенно ткнул в ту, что лежала посередине.
— Ибикус здесь! — прорычал он.
— Уверен? — не поднимая головы обреченно спросил Чижиков.
— Не тяни, собачья блоха, открывай карту! — на неплохом русском приказал начавший багроветь от нетерпения монгол.
Чижиков медленно перевернул карту вверх картинкой. Ибикус! Надоело прятаться, лежал и всем приветливо улыбался — «А вот и я, господа! Заждались?».
— Моя! — дико заревел монгол и бросился к заветной двери за которой исчезла Тамара. Денис, — сам удивляясь своей ловкости, откуда что берется? — прямо из толпы вовремя сделал подножку и оставшуюся часть пути удачливый игрок проделал уже распластавшись по доскам пола. Когда попытался подняться, был окончательно укрощен бутылкой шампанского по голове. Но настоящее шоу только начиналось. Обнажив сабли и размахивая своими маузерами, на выручку бросились приятели поверженного степняка. У Дениса появился хороший шанс быть просто размазанным по стене. Остальная публика чиканула кто-куда, у выхода на улицу началась давка. Там застрял в дверях какой-то насмерть перепуганный толстый купец. Чижикова нигде не было видно, под шумок испарился вместе с золотом.
Загородив собой дверь к женщинам, Денис остался один перед добрым десятком направленных на него стволов и поднятыми для ударами саблями. Если возьмет и чудом появится прямо здесь волшебный бурятский дядюшка Сахилгата-Бабай — защитник всех попавших в беду, — предложит покурить трубочку-калабаш, предложит жизнь, но уже без Тамары, то волшебную трубочку можно принять и выкурить, а вот о такой жизни еще нужно подумать, — стоит ли? Десяток направленных на тебя стволов, а больше одного раза не убьют…
В кармане шикарного белого пиджака о последних еще остающихся реалиях этой жизни напомнила какая-то тяжесть. Граната-«лимонка», в номерах Цибикова компаньоны держали таких целый ящик. Пан или пропал. Выбираем пана — гранату с выдернутым кольцом. Кольцо удерживало спусковой рычаг, но пока его не отпустишь — не взорвется. Такое придумал в 1915 году англичанин Эдуард Кент-Лемон, отсюда и название. Денис поднимает «лимонку» над головой — ложись, гады! Забыл из какого это фильма, в детстве смотрел, очень понравилось. Нападавшие попятились, но из-за их спин кто-то по-русски крикнул: «Чего испугались, трусоеды, он не бросит, побоится!». Кольцо вокруг опять начало сжиматься. «Действительно не брошу, он прав, — промелькнуло в голове. — В сценарий будущего фильма придется внести правки…». В другом кармане вовремя нащупал тоже полезную вещь, хоть и не волшебная трубочка Сахилгата-Бабая, но все же. Газовый баллончик с экстрактом жгучего кайенского перца. До упора нажат клапан пуска и густая струя из баллончика веером прошлась по перекошенным от злости физиономиям. Под всеобщий чих и сердитое фырканье Денис скрывается за дверью, которую только что защищал. «Шайтан!» — неслось ему вслед.
Неожиданно и очень кстати во всех помещениях погас свет, но там, где он очутился стало как-то по особенному темно. В густой, все поглощающей темноте тем не менее угадывалось присутствие женщин. И знакомый, до боли знакомый звук. Где же он его слышал, совсем недавно? Какой-то странный шепот, совсем тихий, но настойчивый, не оставляющий, пока его не услышат. Легкое прикосновение к руке. Голосом Тамары ночь заговорила: «Теперь вижу, как ты меня любишь. Верю, обожаю, котенок мой ласковый! Дениска!..». О земном напомнили оханья и бабьи причитания невидимой в потемках купчихи Обольниковой.
