— Только потому, что мне холодно, — почти выдохнула она. Но я уверена была, что она покраснела. Дармструг нашел подход к ней. Сидел довольный, словно победил в главной битве своей жизни, пока Ингенель обхватила его торс, прижимаясь поближе.
— Как выбираться будем? — не выдержала я.
— Сегодня обещали нас публично казнить, — радостно ответил он.
Отлично. Я без сознания провалялась всю ночь. Увлекательный вечер в теплой дружеской компании, веселыми конкурсами и замечательнейшим руководителям.
— Может, тебя разозлить, ты выбьешь дверь, и мы уйдем? — предложила ему.
— Лично меня все и так устраивает, — он поерзал и устроился поудобней. — Еще б жена моя ласкала почаще.
Ингенель фыркнула.
— Я лучше на костер.
— Костер? Это будет больно, монашка, — с сожалением ответил он. — Очень. Неужели я причиняю боли больше, чем огонь, что будет пожирать тебя?
Она отвернулась от него.
— Все равно люблю тебя, — прошептала она со злости.
— Когда-то ты будешь говорить эти слова искренне, — забавлялся демон.
Ингенель изменилась. Стала более открытой. Обычно она бы отмалчивалась, но сейчас показывала зубы. Неделя в одной комнате с демоном пошла ей на пользу.
Где-то там на улице слышен был топот. Кто-то бегал туда-сюда. Люди кричали. Разобрать невозможно.
— Как выбираться будем? — я спросила демона.
— Никак, — отрезал Дарм.
— Ты серьезно? Ты ничем, кроме игр своих, не занимался. Если бы не твоя дурацкая игра, нас бы здесь не было! — во мне проснулась злость. Я сейчас сама в другую ипостась выйду. У меня ее нет, но я разозлюсь. Потянула цепи, они слишком… хлипкие. Они же едва держатся. Для такого, как Дармструг выбраться из них легче простого.
— Эвери, ты была права, — он начал, глядя на меня. В его глазах замерцали красные всполохи. Завораживающее зрелище. Взгляд не отвести. — Этот город идеален для нас. Столько возможностей, нужных людей. Если ты считаешь, что я только и делал, что играл и лапал девок «невинных», то ты глубоко ошибаешься. Ты замечала группы людей на улицах? Неприметные мужчины, переносящие что-то в мешках.
Я кивнула. Действительно, таких полно, как и в любых больших городах.
На улице опять раздался крик. Раскричались сегодня просто.
— Так вот, под городом есть огромная сеть катакомб. Контрабандой только так и проносились продукты. Инквизитор знает о них и контролирует. Но все себе и доверенным. Населению перепадает, но не в тех размерах, что при открытом городе. Народу не нравится это, но люди — каждый сам за себя и редко, кто вылез бы из дома только лишь бы себе жизнь сделать лучше. Но недовольство растет. И им совершенно не хватало того, кто их подстегнет. Потому им нужен был тот, кто направит их, что власть не за них. Управлять толпой тяжело, но вполне возможно. Им нужен был простой парень из народа. Волнения за эти недели накопилось достаточно — у кого-то дочь убили, у кого-то сына. А на этом легко играть.
— А мы мирно — пришедшие люди, — продолжила его мысль. — Один азартный игрок, монашка и библиотекарша. То есть мы — жертвы?
— Я перестраховался, — хитро улыбнулся он. — Сегодня волна поднимется, пройдет по городу. Лидер у них, к слову, появился, в чем мне милая Даника и помогла. Найти идиота, принявшего на себя все.
Теперь я взглянула на Дармструга с другой стороны. Он не казался избалованным ребенком в семье. Он действительно применял свои стратегические знания. Обеспечил нам прикрытие с Ингенель. Ладно, тут я могла сбежать, но расслабилась. Меня рассекретили из-за яда. Кольца в стенах хлипкие. Хороший рывок — и он с легкостью избавится от них.
— Дарм, меня ядом отравили. А я живая, — сказал ему, заметив, как в его глазах вновь появляются красные всполохи, улыбка померкла. Ингенель отпрянула от него, а мне захотелось, чтоб она вновь обняла его. Хотя, как монашка сдержит разъяренного демона? Он не проявлял свою истинную сущность перед людьми.
Я подставила всех. Даже если толпа и поднимет бунт сегодня, мы попадем под раздачу.
Послышался топот уже внутри темницы.
Дармструг злился. Я чувствовала, что он вот-вот сорвется с цепи. Ингенель отползла от него и смотрела с ужасом за его изменением. Он тяжело переходил в демонскую ипостась.
Шаги приближались. Бухали по каменным лестницам, звенели металлом. Человека три или четыре шло к нам.
— Ингенель, успокой его, — обратилась к монашке.
Она перевела на меня испуганный взгляд. Ее нижняя губа задрожала.
— Я?
— Да ты. Только ты его и можешь успокоить, — настаивала я.
Кольцо цепи вот-вот оторвется от стены, и демон вырвется наружу. С одной стороны — мы освободимся, а с другой — Дарма убьют, как демона. И весь его план пойдет насмарку. Он старался все это время, и лишь моя ошибка перекроет его труды.
— Нет! — рявкнул Дармструг. Его глаза горели красным, рога прорезали лысую голову. Тело стало больше и послышался треск ткани. Еще немного и на лице появятся шипы, а с ними он полностью войдет в ипостась. А если он войдет, то будет очень тяжело вернуться. Ведь люди пойдут за другим человеком, но никак не за демоном.
Ингенель медленно приблизилась к нему.
— Отойди! — он озлобленно посмотрел на нее, извиваясь от ипостаси. Старался сам ее остановить.
— Ингенель, мы точно умрем, если он ипостась сменит.
— Заткнись! Я сам! — гаркнул он.
Девушка подошла к нему, присела на колени и положила ладошки на его широкую грудь.
Стена покрылась нитевидными трещинами возле него. Дармструг задышал сильнее. Голоса раздались совсем рядом. Послышался лязг ключей.
Рога демона втянулись, тело обрело прежнюю форму, красные всполохи полыхнули один раз и потухли, вернув обычный цвет глаз. Он смотрел только на монашку.
— Как ты поняла, что поможет? — спросил он, не отрываясь от нее. — Я ведь мог сорваться и убить.
— Не знаю, — я пожала затекшими плечами. — Подумала, может быть, она поможет.
— Может быть? — одновременно спросили они.
Ключ повернулся в замке. Внутрь вошли люди инквизитора.
Нас вывели на главную площадь Стормсвилля. Как оказалось, из дома инквизитора нас перевезли в центр, где находилось тюрьма стражей. И мы были единственными узниками, которых казнят сегодня.
Возле статуи ангела установили три столба с разложенным хворостом под каждым.
— Что-то зря я сказала Ингенель успокоить тебя, — прошептала Дарму, понуро шедшему впереди.
Позади раздался грустный вздох.
— Зато я от вас освобожусь, — услышала Ингенель.
С каждым шагом оптимизм, что нас кто-то спасет, уменьшался.
