Но куда сильней ее потрясло поведение самого Сеймура, он словно забыл о том, что они вообще знакомы! Глаза Томаса равнодушно скользнули по лицу королевы, голос тоже звучал совершенно спокойно:
— Ваше Величество позволит мне навестить Его Высочество?
Но Эдуард, уже предупрежденный о приходе Сеймура, сам ворвался в комнату:
— Дядя Томас!
Восьмилетний мальчик еще не был зашорен, еще мог радоваться жизни, еще, хотя бы в покоях королевы, мог вести себя как ребенок, а не как будущий король. Было видно, что он действительно рад возвращению веселого, насмешливого Сеймура, с которым так интересно поговорить обо всем, который знает тысячу забавных историй и хоть обращается с ним как подобает обращаться с будущим королем, но не забывает, что Эдуард все же племянник.
Сеймур опустился на одно колено, прикладываясь к руке принца:
— Ваше Высочество…
Но его глаза тут же лукаво блеснули:
— Вы заметно подросли за прошедшее время, скоро с колена мне придется просить Вас опустить руку, чтобы я мог к ней прикоснуться.
Эдуард счастливо рассмеялся, он любил шутки Сеймура и сейчас радовался тому, что дядя не изменился.
— Да, я расту, приходится перешивать мои костюмы или заказывать новые.
Следом за Эдуардом подошла и Джейн:
— Дядя Томас, мы так рады, что вы вернулись…
Она тоже вытянулась и похорошела, но вовсе не это, а желание польстить и девочке заставило Сеймура воскликнуть:
— А это кто?! Ваше Высочество, неужели это наша Джейн?!
Джейн зарделась и почти спряталась за спину любимого двоюродного братца.
— Боже мой, Джейн, вы стали совсем невестой!
Под лукавым взглядом дядюшки девочка окончательно смутилась. И тут не выдержала Елизавета, она вскочила со своего места, но сумела взять себя в руки и чинно присела перед Сеймуром:
— Милорд, мы рады вашему возвращению.
Сеймур разыграл очередную сценку, попросив Эдуарда представить его прекрасной незнакомке.
Джейн хихикала в кулачок, Эдуард, восхищенный поведением дяди, улыбался:
— Сэр, перед вами моя сестра Елизавета… Думаю, нет необходимости представлять, она вас и без того помнит.
— Бэсс! Миледи, сколько сердец вы уже разбили, скольких заставили покинуть королевство в слезах?!
Теперь смеялись уже все четверо, довольная уделенным ей вниманием Елизавета почти торжествующе глянула на мачеху. Катарина почувствовала себя совершенно старой и ненужной.
— Сэр Томас, пойдемте я покажу вам новую книгу, мне подарили недавно. И еще много что!
— Ваше Величество позволит мне удалиться?
— Да, конечно.
Он удалился вместе с детьми, Елизавета не удержалась, чтобы уже от двери не бросить еще один торжествующий взгляд на Катарину, мол, он больше не принадлежит тебе совсем!
Снова о чем-то беседовали фрейлины, что-то внушала Анна Эскью, даже сама Катарина что-то говорила, возражала, смеялась, но если бы кто-то спросил, о чем только что говорили, вряд ли ответила. Королева радовалась, что Томас Сеймур не появился на приеме или в присутствии Его Величества, а пришел вот так — в ее покои в присутствии фрейлин, интересовался наследником и был уведен детьми. Его Величество ни в чем не сможет упрекнуть супругу…
Но внутри у Катарины, несмотря на все понимание верности поведения Сеймура, была горечь; как бы ни старалась убедить себя, что, выказывая свое равнодушие, Сеймур просто спасает их жизнь, сердце обливалось кровью от этого равнодушия. Мог хотя бы взглядом, одним-единственным, брошенным мельком взглядом показать ей, что помнит, что столько времени тосковал, мечтал о встрече.
Сама себя одергивала: если бы Сеймур посмотрел на нее чуть менее равнодушно, она зарделась бы не хуже Елизаветы. Но если принцессе простительно, хотя и предосудительно, то королеве это немедленно поставили бы в вину, смертельно опасную вину! К тому же приплели и Сеймура, а уж ему не поздоровилось бы.
Сеймур повел себя очень разумно, некоторое время он появлялся либо только у короля в отсутствии королевы, либо почти мельком, выказывая все то же равнодушное уважение к Ее Величеству. Как ей иногда хотелось крикнуть:
— Томас, я же здесь! Томас. Ну, хоть посмотри на меня!
Они справились, ни он не выдал своего интереса, ни она своего волнения. Катарине в голову не приходило, что Сеймуру не приходится играть просто потому, что интереса больше и впрямь не было. Богатая приятная вдовушка превратилась в королеву, на которую смотреть опасно, так к чему же рисковать? В отличие от королевы, Томас даже в будущем не представлял связи с ней.
В Англии не было женщины, которой оказывалось бы больше почестей, чем королеве, но не было и несчастней, чье положение в отсутствии сыновей было бы более опасным. Так к чему же рисковать своей головой вместе с королевской?
К тому же в предыдущий день брат сэра Томаса Эдвард Сеймур, который сначала был рядом с королевой в роли ее обер-шталмейтера, а потом руководил армией, выступавшей во Францию, и вот теперь находился в милости у короля, предостерег от излишнего внимания к королеве не только из-за ее семейного положения, но и из-за тех, кто бывает в королевских покоях.
Томас удивился:
— Кто бывает в покоях королевы?!
Эдвард нахмурился:
— Томас, не приближайся к ней ближе, чем на два шага, и уж тем более не бывай наедине, умоляю тебя, если дорога жизнь. Ее Величество просто еретичка и водит дружбу с себе подобными.
— О чем ты говоришь?! Неужели такое возможно под носом у короля?!
— Он прекрасно все знает, но Катарина нужна ему как хорошая сиделка, хотя уже надоела как жена, неспособная родить наследника. Кто знает, в какую минуту королю придет в голову забыть о первом и вспомнить второе. В таком случае он не станет разводиться или даже рубить голову, никто не поверит в измену королевы, показывающей чудеса доброты и терпения. Избавиться от Катарины можно будет, только объявив ее еретичкой, что соответствует действительности.
Томас ахнул от ужаса:
— Но еретиков ждут костры!
— Да, и все же для короля это единственный способ красиво избавиться от надоевшей жены.
— Неужели она этого не понимает?
— Не вздумай подсказать! Понимает не хуже нас с тобой, но словно закусила удила. Совсем недавно ее спас только Джон Гейвуд, но у Гардинера немало фактов против королевы.
— Джон Гейвуд спас еретичку? Что-то не верится.
— Да, он католик, хотя подчиняется всем требованиям короля, но он действительно спас Катарину. Королева развязала с Его Величеством спор на религиозную тему и, хотя у нее хватило ума уступить, король был очень зол.
