Звезды померкли.
Все почернело.
Король Бхамбан тяжело дышал. Он резко проснулся от глубокого сна. Сначала он не мог понять, спит или нет, но потом заметил, что в окно комнаты проникает серебристый лунный свет. Глубокая ночь.
– Небо.
Слуга вздрогнул и проснулся. Устало потер глаза.
– Сон? Нет. Слишком реально для сна. Должно быть, видение, – ответил Бхамбан. – Я видел деревню. Горели факелы. Метались и кричали люди. Они в панике. Что-то их сильно напугало. Среди них мой сын.
– Дималь? Не может быть.
– Да, поверь мне. Я видел его, как наяву, как вижу сейчас тебя. На нем была та же одежда, как и тогда, когда он уезжал.
– Каменные.
Слуга широко распахнул глаза.
– Нет, но я мог чувствовать их присутствие. Ярость, ненависть. Это… изумительно!
– Ваше величество? – слуга растерянно посмотрел на короля.
– Да, разве ты не понимаешь? – Бхамбан вскочил и завернулся в саронг. – Это знак. Тот час, которого мы так долго ждали, пробил. Мы должны собираться.
– Но… Господин, – слуга покачал головой. Похоже, он считал, что его господин спятил. – Вы хотите ехать верхом? Посреди ночи?
– Естественно, глупец. Нас ждет многочасовое путешествие. Все зависит от того, сможем ли мы вовремя оказаться в нужном месте.
В глазах у него вспыхнул огонь. Еще никогда он не чувствовал себя таким энергичным.
– Если все пойдет так, как я задумал, то завтра начнется самое главное. Иди, разбуди всех. Нельзя терять ни минуты.
В этот момент раздался стук. Бхамбан и служитель оглянулись на окно. На створке сидел белый голубь и, воркуя, чистил перышки. Почтовый голубь. К лапке у него было прикреплено послание. Король приблизился и развязал узелок. В руку упал свернутый листок. С тайным трепетом Бхамбан развернул письмо. Вот оно. Доказательство. Он молча передал листок служителю.
Тот прочитал и кивнул.
– Вы правы, ваше величество. Ваша мудрость достойна похвалы. Я сейчас же разбужу всех, кого нужно.
24
– Оскар?
Голос доносился издалека. Юноша почувствовал, как кто-то легко похлопал его по щеке.
– Давай, открывай глаза.
– Кажется, у него дрогнули веки.
– Передай мне еще раз походную флягу.
На лоб потекла холодная жидкость и струйкой сбежала по щеке на шею.
Он открыл глаза.
Над ним возвышался темный силуэт отца.
– Ну, наконец, мой мальчик!
Другие тоже стояли рядом. Лена, Элиза, Дималь и Шарлотта.
Оскар попытался улыбнуться, но получилось плохо. От света болели глаза. Путались мысли. Такое ощущение, что мозг завернули в пропитанный эфиром платок. В затылке ломило. Он в хижине?
– Почему так светло? – язык едва ворочался.
– Вот, глотни, и тебе станет легче, – сказал Гумбольдт.
Оскар почувствовал, как к губам приложили флягу с водой, и открыл рот. Прохладная жидкость вернула жизненные силы.
– Спасибо, – с облегчением вздохнул он. – В чем дело? Где я?
– Ты очень долго был без сознания, – ответила Шарлотта.
– Долго? Сколько?
– Почти двенадцать часов.
– И сейчас?.. – Он попытался приподняться, но тут же упал. Голова все еще болела.
– Сейчас полдень, – сообщила Шарлотта. – Мы очень переживали, но Судах сказал, что ты скоро проснешься. Я рада, что он оказался прав.
Гумбольдт внимательно его осмотрел.
– Как ты себя чувствуешь? Попробуешь встать еще разок?
– С удовольствием.
Оскар схватился за руку отца и поднялся на ноги. Закружилась голова, но уже через несколько мгновений он понял, что справится. Нужно только сосредоточиться. Юноша осторожно сделал несколько шагов и вышел на улицу, на свет. Прикрыв глаза рукой, осмотрелся. В деревне было спокойно. Где-то каркал ворон. Пахло горелой древесиной.
– Что произошло? – спросил он. – Я смутно помню, что на поселение напали. Точно! Горело вон там, – он махнул в сторону, где была конюшня. Теперь на этом месте остались лишь дымящиеся руины. – Вспоминаю… – пробормотал он. – Каменные. Одного я видел. Он сидел прямо напротив меня, но было слишком темно, чтобы хорошо рассмотреть. Он ударил меня. О… моя голова, – у Оскара в глазах снова потемнело. Он чуть не потерял равновесие. Пришлось сесть.
Гумбольдт подставил ему плечо и проводил в тень большого дерева.
– Отдохни, – сказал он. – Не хочу торопить, но ты единственный, кто хоть что-то рассмотрел. Может быть, еще что-нибудь вспомнишь? Попробуй. Нам может пригодиться любая мелочь.
Оскар напряг память, но не мог вспомнить ничего, кроме расплывчатых образов. Слишком уж было темно.
– Совсем чуть-чуть, – пробормотал он. – У существа были рога. Но не как у козы, – длиннее и крученые. Кроме того, у него были очень длинные руки. И я видел кусочек его кожи. Серая, похожая на кожу рептилий, отпечаток которой мы нашли на камне. Когда на нее упал свет, она почернела и песком посыпалась на землю. Мне показалось, что ему очень больно.
Гумбольдт криво улыбнулся.
– Что ж, у нас, по крайней мере, есть доказательство, что нам ничего не привиделось. Эти создания существуют на самом деле. И, похоже, они восприимчивы к свету. Это уже кое-что.
– Где Лилиенкрон?
Исследователя нигде не было видно.
Лица друзей стали серьезными.
– Ушел, – ответил Гумбольдт.
– Как… ушел?
– Вот так. Взял и ушел. С частью нашего снаряжения.
Оскару снова стало плохо. Он отпил воды из фляги. И вспомнил, что ему всегда казалось, что Лилиенкрон что-то скрывает.
– Не может этого быть, – пролепетал он.
– Боюсь, это правда. Но теперь уже все равно. Наверное, он побоялся еще раз возвращаться в ущелье, но нас это не касается.
– Но ведь не можем же мы бросить его на произвол судьбы? – возразила Элиза. – Может быть, он в опасности.
– Сам виноват, – ответил Гумбольдт. – Я ему не нянька, чтобы бегать следом. Он нас обманул, и пусть теперь разбирается сам. Мы продолжаем действовать согласно плану.
– Что конкретно мы должны делать? – поинтересовалась Шарлотта.
