— Вы надеетесь помочь ему? — тихо спросила оборотница, проводив взглядом в спину дракона, устремившегося в этот момент на выход из комнаты.
Мы располагались в библиотеке. Я читала, тень смотрела в окно, а Дар, перед тем как выйти, составлял план обучения для меня, сидя в кресле с листом бумаги.
— Тебе же я смогла помочь, — повернула я к ней голову. — Вот и его излечу со временем. Надеюсь. И себя.
— А себя-то от чего? — хмыкнула она.
— О-о-о, Ирма. Раз я живу в этом сумасшествии, позволяю своему дракону всё это… — Не найдя подходящего емкого определения, я покрутила в воздухе рукой. — То и меня однозначно необходимо лечить. Похоже, безумие лорда Шедла заразно.
В гостиную я спустилась заранее. Хотелось до того, как начну играть, немного осмыслить свои чувства, эмоции и то, чего я хочу.
А чего я хочу?
Чтобы исчез шрам с лица Дарио. Чтобы он сам стал более спокойным и вменяемым. Чтобы исчезла та нездоровая зависимость, привязавшая его ко мне. Я терплю, да. Но мне не нравится, претит до глубины души то, как он обращается со мной.
Я ведь девушка. Пусть совсем юная, но девушка. Я хочу, чтобы меня любили. И хочу’ сама любить в ответ. Не так мне видятся отношения между мужчиной и женщиной. Я не понимаю Дара, не понимаю себя. Но осознаю, что то, что происходит сейчас, — ненормально.
И желаю прекратить это. Мне нужно, чтобы он испытывал ко мне любовь, а не был мной одержим. Я хочу отвечать ему взаимностью, а не испытывать смесь жалости, дружбы, привязанности, интереса и ожидания — а что еще он выкинет в следующий момент?
Вот и стояла я, прислонившись спиной к лаковому боку рояля, глядя в никуда и одной рукой лениво нажимая на клавиши за своей спиной.
— Я никогда не слышал, как ты играешь на нем, — подкрался объект моих размышлений.
— Зато ты слышал, как я играна на гитаре, — не поворачиваясь, отозвалась я.
— Да.
Внезапно он зачем-то приподнял меня за талию и усадил на еще не раскрытый музыкальный инструмент, а сам оперся на локти рядом.
Настроение у меня было меланхоличное, мысли так и не оформились, и я откинулась на спину, устремив взгляд в потолок. Правая рука безвольно свисала, касаясь кончиками пальцев клавиш, и я нажала, вызывая их протяжный стон. Лакированное дерево холодило спину в глубоком вырезе красного шифонового платья, которое я надела к вечеру. Наверное, это красиво со стороны: светловолосая девушка в красном наряде, лежащая на черном лакированном дереве. Одна из моих кос соскользнула и тоже упала на клавиши.
Ди-и-нь… До-он… Ди-и-инь…
— Ты грустишь, — произнес Дар. — Тебя что-то расстроило?
— Не знаю. Так, в целом. Сложно всё.
Ди-и-нь… До-он…
— Когда ты наконец покатаешь меня по небу? Ты обещал, что как только вернешь способность к обороту, мы полетаем. А сам отказываешься даже показать мне своего дракона. Сколько времени уже прошло, а ты его прячешь. Неужели не скучаешь по полетам?
Я не в первый раз напоминала ему об обещании и просила продемонстрировать мне вторую ипостась, но… Дарио либо отмалчивался, либо отшучивался, либо переводил разговор на другую тему. Вот и сейчас в ответ на мои слова — тишина, лишь его рука переместилась и принялась поглаживать мою затянутую в алый шифон талию.
— Леди Рэмина! — нарушил наше уединение голос Линды. — Ой! Простите! Мы не вовремя?
— Нет, всё в порядке, проходите. — Я поспешно села и протянула руки к дракону, чтобы он опустил меня на пол.
Спустя некоторое время все расселись по привычным местам. Только лорд Шедл не сразу выбрал для себя удобную позицию, чтобы видеть мое лицо. Но вот стало тихо, и звуки музыки разлились по гостиной, вырвались в окно, поплыли над двором и устремились дальше, к заскучавшим без них соседям.
Я сыграла две композиции, даже спела, а потом вплела в музыку свое волшебство, и вот уже вновь кружат бесплотные разноцветные ленты, ласкаясь к слушателям, кружась под потолком, вытекая на волю.
Ирму спас мой вокализ. Без слов-приказов, без четкого посыла, повинуясь лишь моему желанию помочь ей. Так почему не повторить успешный опыт? Только новый вокализ будет для искалеченного судьбой дракона.
В новом вокализе не было тоски и печали, как в посвященном Ирме. Чары сами сплетались, сами задавали настрой моему голосу и нотам. Чудилось, не я управляю ими, а они мной. Тревожные ноты сменялись напористыми, почти бравурными, переходили в рыдающие, и внезапно становились сильными, зовущими — «Иди, борись!». А следом нежность — «Я с тобой, всё будет хорошо». Потом меланхолия и тоска. Тоска по небу, по крыльям, по любви… А следом щемящая чувственность. Мне казалось, я осязаю кончиками пальцев не гладкие клавиши рояля, а прикасаюсь к лицу Дарио, глажу его изуродованную щеку, стираю с нее уродливый рубец.
И цветная музыка сидхе обвивала застывшего в неподвижности мужчину, заставляя его переживать свою жизнь заново. Казалось, он сидит в коконе из разноцветных лент, видимых только мне, а они скользят, кружатся, танцуют свой танец, повинуясь моему волшебству, голосу и желанию.
Когда я доиграла и смолкла, Дарио внезапно резко поднялся. Постоял, ничего не говоря, а потом покинул гостиную. Похоже, ему необходимо побыть наедине с собой.
Я не знаю, как творю свои чары, даже близко не понимаю, как это работает. Но раз я смогла помочь Ирме, то и Дару смогу. Не сразу, понимаю. Но я редко отступалась от своих целей и раньше, а уж год, прошедший с побега из дома, вообще отучил меня сдаваться. Хоть ползком, но вперед! Так или иначе, голосом или музыкой, стихами или песнями, игрой на зачарованной гитаре или на рояле, но я сделаю всё, что смогу. Не поможет исполнение на этих музыкальных инструментах, я достану скрипку и виолончель. Да хоть барабан и арфу, если потребуется. Но я верну своему дракону красоту, любовь к небу и разум. Он нужен мне цельным, а не надломленным и одержимым, как сейчас. Долго я с ним таким не выдержу.
Либо сломаюсь, либо поддамся жалости, а не любви, либо… сбегу, как когда-то давно сбежала от лорда Калахана Альенда Шохард.
Той ночью Дарио где-то долго пропадал. Пришел уже почти под утро, тихо скользнул ко мне в постель и вытянулся рядом.
Я затаилась, стараясь не показать, что проснулась, но он как-то почувствован.
— Я не знаю, как ты это делаешь, сокровище, — прошептал тихонько. — Но было больно. Всю душу наизнанку вывернула.
— Мне больше не повторять? — спросила, поняв, что притворяться уже нет смысла.
— Повторяй. Это как горькое лекарство.
Больше мы к этой теме не возвращались. Концерты я продолжила, так же как и исполнение вокализа для Дарио. Он больше не убегал сразу после того, как стихал звук моего голоса, но и никак не комментировал свое отношение к происходящему.
Стал ли он спокойнее? Не уверена. Шрам не исчез, само собой. Но на всё нужно время, и я не унывала. Ведь я ещё не настоящая волшебница, я только учусь.
