— Пойдем, Жан-Пьер, разыщем твоего папу.
Ягненок блеял, как показалось Ларисе, невероятно жалобно. Жан-Пьер не обратил на это никакого внимания. Они прошли вдоль лужайки и оказались в лесу. Лариса внимательно вглядывалась вперед. «А станет ли граф Рауль возвращаться этой дорогой? — подумала она. — А вдруг он пойдет другим путем?» Она в нерешительности остановилась. Макс, которому не терпелось побегать, натягивал поводок. Жан-Пьер тянул за руку Ларису:
— Пойдемте, мадемуазель.
Единственное, что оставалось сделать, подумала девушка, — внимательно следить за опушкой в надежде увидеть графа Рауля, выходящего из леса. Лариса стояла, не зная, что предпринять, и внезапно услышала шаги. К ее радости, навстречу им шел граф Рауль.
— Вот он! — воскликнула она веселым голосом. — Вот твой отец, Жан-Пьер!
Ее состояние передалось мальчику, и тот, высвободив руку, радостно побежал к отцу, петляя между деревьев. Граф нес на плече ружье. Увидев Жан-Пьера, он улыбнулся:
— Привет! Что ты здесь делаешь?
Затем он посмотрел на Ларису, и та прочитала радость в его взгляде.
— Мы пришли, чтобы предостеречь вас, — сказала она, подходя ближе.
— Предостеречь меня?
— Там на лужайке самострел, — сказала она не в силах отдышаться. — Его поставил Бернард после того, как вы ушли в лес. Я боялась, что вы можете попасть под огонь: там ягненок, и вы могли подойти посмотреть, что произошло.
— Как вы об этом узнали?
— Старый граф запретил нам покидать дом сегодня утром, потому что расставлены самострелы на лис. Поэтому мы пошли на крышу.
— И увидели, что Бернард ставит самострел после того, как прошел?
Лариса кивнула. Граф помолчал секунду, затем произнес:
— Я, несомненно, подошел бы посмотреть, почему блеет ягненок. Опять я у вас в долгу, Лариса.
В мозгу Ларисы пронесся весь дьявольский замысел хозяина замка, и она вспомнила лицо графа Рауля, произносящего: «Я боюсь!»
— Все будет хорошо! — сказал граф Рауль. — Я поговорю с отцом. У меня такое впечатление, что никакой лисы и не было, и вся эта история — всего лишь уловка, чтобы заставить меня выйти из дому.
— Если бы мы не пошли на крышу, — тихо сказала Лариса, — вы могли бы погибнуть!
В ее голосе было столько чувства, что граф взял ее за руку. Помолчав, он сказал полушепотом:
— Так больше жить нельзя! Невозможно!
Заметив, что девушка взволнована и бледна, он добавил:
— Но в данный момент все прекрасно. Я цел и невредим. Мы вместе вернемся домой.
Лариса взяла Жан-Пьера за руку:
— Пойдем, Жан-Пьер, проводим твоего папу до дому. Мальчик натянул поводок, оторвав Макса от обследования зарослей кустарника.
— Держи собаку покрепче, Жан-Пьер. Может быть, я поведу его?
— Нет, я сам.
Он вновь дернул поводок, сделав это почти грубо, и все трое зашагали по тропе, ведущей в парк.
— Что вы собираетесь сказать отцу? — немного погодя спросила Лариса.
— Не знаю, с чего и начать, — со вздохом ответил граф. — Даже теперь не могу поверить, что все это правда; неужели он ненавидит меня до такой степени, что готов на все, лишь бы от меня избавиться.
— Бернард тоже замешан.
Особенно отвратительным в этой истории было то, что старый граф, забыв о собственном достоинстве, знатности и величии, выбрал себе в подельники для убийства сына какого-то слугу. Бернард отравил вино, Бернард поставил самострел. Лариса не могла отделаться от мысли, что старый граф заплатил подручному. Если бы задуманное удалось и граф Рауль погиб, Бернард получил бы возможность шантажировать хозяина до самой смерти. Или, может быть, старый граф хотел впоследствии устранить опасного свидетеля. Это напоминало кошмарный сон, хотелось проснуться и стряхнуть с себя наваждение.
Но все происходило наяву. Если бы граф Рауль выпил вчера вечером подаренного отцом вина, то не шел бы сейчас рядом с ней, — к сожалению, это не сон, и не во сне поставили самострел на его пути. Они подошли к месту, где была устроена западня. Лариса отчетливо различала блеяние ягненка. Услышал его и граф, он повернул голову в сторону доносящихся звуков, стараясь определить, где установлено ружье. Он крепко сжал губы, в его глазах девушка увидела боль. «Мысль о том, что отец желает его смерти, причиняет ему страдание. Может быть, старый граф — скверный отец, но он отец, родная кровь», — подумала Лариса. Чувство принадлежности к знатному роду, очевидно, всегда служило графу Раулю источником уверенности и безопасности, такой же поворот событий, который имел место в последние несколько дней, способен был любого привести в отчаяние.
Особенно такого ранимого, как граф Рауль. Это не укладывалось в голове: несмотря на свою репутацию, ужасающую и шокирующую общественное мнение, он был одним из самых душевно беззащитных людей, которых Лариса когда-либо встречала. Ко всему прочему он был очень чувствителен и обидчив, хотя многие стали бы отрицать это.
Впереди показалась калитка, ведущая в сад. Внезапно из кустов выскочил маленький кролик и со всех ног бросился через лужайку в лес. Макс залился лаем и бросился следом, выдернув поводок из рук Жан-Пьера.
— Стой, Макс! Стой! — закричал мальчик и кинулся вслед за собакой.
Все произошло так быстро, что Лариса не успела ничего понять. Макс гнался за кроликом, сзади бежал Жан-Пьер.
— Самострел! Самострел! — закричала девушка и ринулась догонять ребенка. Когда шедший впереди граф обернулся и понял, что происходит, то тоже поспешил на помощь. Ружье мешало ему бежать, а Жан-Пьер был уже достаточно далеко. Лариса неслась со всех ног вне себя от волнения.
Внезапно раздался выстрел. Он оглушил ее, больно отозвавшись в ушах. Лариса увидела, что Жан-Пьер упал. Она хотела подбежать к ребенку, но ее опередил граф. Он склонился над сыном, а когда Лариса хотела приблизиться, встал и повернулся к ней.
— Не смотрите! — резко сказал он, как бы отдавая команду. — Идите в замок, зовите на помощь.
Сперва она пыталась не послушаться, но граф обнял ее за плечи и развернул в противоположную сторону, чтобы Лариса не могла увидеть Жан-Пьера:
— Делайте, как я сказал! Пусть двое лакеев придут сюда немедленно!
Она не в состоянии была говорить, только судорожно ловила ртом воздух. Исполняя распоряжение графа, она бросилась бегом к калитке. Миновав ее, девушка бежала до самых дверей замка. Рыдания толчками вырывались из ее груди. Она шла по прохладному коридору, не зная точно, куда нужно идти. Вдруг впереди она различила мрачное и зловещее лицо Бернарда. От волнения она с трудом узнала его.
— В чем дело, мадемуазель? — осведомился тот.
— Сейчас же спешите на помощь… возьмите кого-нибудь с собой… Самострел…
