Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
Невероятным усилием воли Юстес взял себя в руки. Он понимал, что упрекать его служителя было бы бессмысленно. Бленкинсоп ведь поступил согласно инструкциям. А вот ему следовало бы вспомнить, что Бленкинсоп все понимает буквально и всегда, выполняя распоряжения, соблюдает верность букве, а не духу.
– Быстренько свяжите меня с ней по телефону.
– Боюсь, это невозможно, сэр. Указанная девица поставила меня в известность, что отбывает сегодня в Париж двухчасовым поездом.
– В таком случае, Бленкинсоп, – сказал Юстес, – налейте мне что-нибудь.
– Слушаюсь, сэр.
От панацеи в голове Юстеса прояснилось.
– Бленкинсоп, – сказал он, – слушайте меня внимательно. Не позволяйте своим мыслям разбредаться. Нам надо подумать, очень-очень серьезно подумать.
– Да, сэр.
В самых простых словах Юстес объяснил положение дел. Бленкинсоп прищелкнул языком. Юстес предостерегающе поднял ладонь:
– Не щелкайте, Бленкинсоп.
– Да, сэр.
– В любое другое время я с большим удовольствием послушал бы, как вы изображаете человека, откупоривающего бутылки шампанского. Но не сейчас. Приберегите свой номер для следующей вечеринки, на которую вас пригласят.
– Слушаюсь, сэр.
Юстес вернулся к жгучей теме:
– Вы понимаете, в каком я положении? Подумаем вместе, Бленкинсоп, как я могу удовлетворительно объяснить мисс Чикчиррикит потерю ее пса?
– Быть может, имело бы смысл поставить указанную девицу в известность, что вы гуляли с указанным животным в парке, где оно высвободилось из ошейника и убежало?
– Почти в самую точку, Бленкинсоп, – сказал Юстес, – но только почти. На самом же деле произошло вот что: вы вывели пса на прогулку и, будучи абсолютным болваном, умудрились его потерять.
– Право же, сэр…
– Бленкинсоп, – сказал Юстес, – если в вашем организме есть хоть капля былого феодального духа, теперь как раз время доказать это. Поспособствуете мне в эту критическую минуту, и вы не останетесь внакладе.
– Слушаюсь, сэр.
– Вы, конечно, понимаете, что по возвращении мисс Чикчиррикит мне в ее присутствии придется отругать вас на все корки, но вы должны будете читать между строк и воспринимать все в духе дружеского подшучивания.
– Слушаюсь, сэр.
– Ну и ладненько, Бленкинсоп. Да, кстати, в следующую пятницу моя тетя будет у меня пить чай.
– Слушаюсь, сэр.
Покончив с этими прелиминариями, Юстес начал артиллерийскую подготовку. Он написал Марселле длинное красноречивое письмо, сообщая, что, к несчастью, бронхит, которому он подвержен, вынуждает его сидеть дома и препоручить паркопрогуливание Реджинальда Бленкинсопу, своему камердинеру, которому он полностью доверяет. Далее он добавил, что Реджинальд, окруженный его неусыпной любовью и заботами, чувствует себя великолепно и он – Юстес – будет всегда с ностальгической радостью вспоминать их долгие уютные вечера вдвоем. Он набросал картину того, как они с Реджинальдом сидят бок о бок в безмолвном общении – он, погруженный в полезное чтение, Реджинальд, размышляющий о том, о сем и об этом, – и на его глаза почти навернулись слезы.
Тем не менее на душе у Юстеса отнюдь не было легко. Женщины, он знал, в минуты острых переживаний всегда склонны выискивать виноватых. И хотя, предположительно, главный поток обвинений обрушится на Бленкинсопа, немало брызг достанется и на его долю.
Ибо, если у девушки Марселлы и был недостаток, он заключался в том, что щедрый жар ее женской натуры порой находил выход в ослепительных вспышках. Она принадлежала к высоким брюнеткам со сверкающими глазами, у которых есть привычка в минуты душевного волнения выпрямляться во весь рост и разделывать своих визави мужского пола под орех. Время пролило целительный бальзам на рану, но он еще помнил, какие слова услышал от нее в тот вечер, когда они опоздали в театр, а в фойе выяснилось, что он забыл билеты на каминной полке в гостиной. За две минуты любой компетентный биограф мог бы получить достаточно материала для исчерпывающего описания его характера. За краткий миг он узнал о себе больше, чем за всю предыдущую жизнь.
Естественно поэтому, что последующие несколько дней он часто угрюмо задумывался. Рассеянность Юстеса очень досаждала его приятелям. У него появилась манера говорить «что?», остекленело глядя перед собой, а затем с совершенно поникшим видом осушать свой стакан, что в совокупности не делало его украшением застольной беседы.
Он застывал с отвисшей челюстью где-нибудь в уголку, и зрелище это было не из самых приятных. Завсегдатаи клуба начали жаловаться в правление на таксидермиста – тот не имел никакого права бросать предмет своих забот в гостиной по удалении внутренностей, а должен был собраться с силами, набить его ватой по всем правилам и унести.
Вот так отрешенно поникнув, он и сидел в своем углу уже не первый день, как вдруг, подняв глаза, чтобы поискать взглядом официанта, внезапно узрел на стене плакат с числом и днем недели на нем. В следующий миг, к изумлению парочки соклубников, которые было сочли его покойником и уже собирались распорядиться, чтобы тело убрали из комнаты, Юстес вскочил на ноги и опрометью покинул ее на собственных ногах.
Он лишь сию минуту обнаружил, что наступила пятница – день, в который его тетя Джорджиана намеревалась выпить у него чаю. И в его распоряжении до первого удара по мячу оставалось ровно три с половиной минуты.
Стремительное такси незамедлительно доставило его домой, и, войдя в дверь своей квартиры, он с облегчением обнаружил, что его тети там нет. Стол был накрыт к чаю, но комната была пуста, если не считать Уильяма, который пробовал голос у себя в клетке. С огромным облегчением Юстес подошел к клетке и отпер дверцу. Уильям несколько раз подскочил вверх-вниз в эксцентричной манере канареек, затем выпрыгнул вон и принялся порхать взад-вперед.
В этот момент вошел Бленкинсоп с обильно нагруженным блюдом.
– Сандвичи с огурцом, сэр, – сообщил Бленкинсоп. – Дамы, как правило, очень им привержены.
Юстес кивнул. Инстинкт не подвел Бленкинсопа. Тетя Джорджиана была фанатичной поклонницей сандвичей с огурцом. Не раз и не два он видел, как она набрасывалась на них, точно изголодавшийся волк.
– Ее милость еще не приехала?
– Приехала, сэр. Она вышла отправить телеграмму. Желаете, чтобы я подал сливки или просто молоко?
– Сливки? Молоко?
– Я поставил дополнительное блюдце.
– Бленкинсоп, – лихорадочно потирая лоб, сказал Юстес, измученный всем, что ему довелось пережить за последнее время, – вы как будто хотите что-то сказать, но до меня не доходит. К чему эти рассуждения о молоке и сливках? Почему вы говорите загадками? Какие дополнительные блюдца?
– Блюдце для кота, сэр.
– Какого кота?
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
